- Я устала, - капризно произнесла Натаха, встряхивая руками. Замандавалась вся.
В выражениях она не стеснялась, и Гурвич имел счастливую возможность слегонца пополнить свой запас нецензурных и ругательных слов.
- Ничего, - сказал он. - Еще чуток поработай. Потом пивком поправимся.
Это обещание воодушевило девушку, и она начала мять спину клиента с новой энергией.
- Развлекаетесь, - констатировал худосочный, с глазами профессионального мошенника, вечно улыбающийся Рома, зайдя в предбанник.
- Балдеем, - кивнул Гурвич.
- Мы уже потрахались, - незатейливо проинформировала Наташка. - А где Нинка?
- За пивом услал. А у меня чего-то машина барахлит.
- Какая? - хмыкнул Гурвич.
- Та, что на колесах. А ты что подумал? С этим все ништяк.
- Это радует, Рома...
- Полезу под железяку, - вздохнул хозяин фазенды.
- И охота? - удивился Гурвич.
- Завтра не заведется, - Ромка вышел. Дверь со скрипом закрылась. И Гурвич снова расслабился под сильными пальчиками массажистки...
Так бы лежал и лежал... Хорошо... Но хорошо не бывает долго.
Затренькал мобильник. Точнее, вдарил бойко и громко саунд-трек из нашумевшего блокбастера "Звездная дорога". Брать трубку страшно не хотелось. Но абонент был настойчив, если не сказать настырен. Телефон звонил и звонил. Гурвич переборол желание заткнуть его, бросив с размаху на пол, чтобы только осколки в стороны брызнули. Нехотя протянул руку.
- Кто там? - растягивая слова, произнес он.
- Это Санин.
- Здорово, - Гурвич закряхтел, как старый дед, и приподнялся на лавке, по ходу легонько шлепнув Наташку по округлому заду. - Палыч, если бы ты только знал, от чего меня отрываешь...
- Плохи дела, Алешенька.
Санин всех знакомых и своих студентов называл уменьшительными именами, отчего у многих закрадывались подозрения по поводу правильности его сексуальной ориентации.
- Что случилось? - встревожился Гурвич, вдруг поняв, что голос у третьего члена их научной группы доктора математических наук Санина потерянный.
- Белидзе...
- Что Белидзе?
- Он умер.
- В смысле?
- Он умер. Погиб. Покончил жизнь самоубийством. Наглотался снотворных таблеток. Достаточно?
- Так, Палыч. Успокойся и не кипятись... Ерунда какая-то. Как Белидзе мог покончить жизнь самоубийством? Сейчас, когда все на мази?
- У него спроси! - По голосу Санина ощущалось, что в его душе трепетала, как птица в клетке, пытавшаяся вырваться на простор, истерика.
- Так... Успокойся... Успокойся, - как заклинание повторял Гурвич. В предбаннике было жарко. Но в груди возник сквознячок. Холодный такой сквознячок, от которого замерзает сердце. - Я сейчас собираюсь и еду... И мы что-нибудь придумаем.
