– Ну конечно!
– Элен, я завтра уезжаю на полгода, – вырвалось у меня, и подруга удивленно всплеснула руками и все же не удержала один пакет, из которого посыпались на тротуар апельсины.
– Куда? Зачем?
– Я и сама не очень знаю. В другой город… Просто так надо пока, – соврала я, и Элен озабоченно посмотрела на меня.
– Не хочешь мне рассказывать? – спросила она обиженно.
– Пока не могу, но позже, через полгода все обязательно расскажу, до мельчайших подробностей, – пообещала я, и Элен вздохнула.
Мы вместе принялись собирать апельсины.
– Это что-то серьезное, типа программы защиты свидетелей или работы в Интерполе?
– Нет. Это учеба в закрытом заведении. Очень закрытом, – немного помолчав, ответила я.
– Но сейчас уже зима на носу, разве в это время зачисляют? – удивилась Элен.
– Да, но мне надо будет много работать, чтобы догнать сокурсников.
– Это все твой отец, да? Все-таки дожал тебя со своей адвокатурой? – сочувственно спросила она.
– Да, – согласилась я. Врать лучшей подруге было противно, но правда прозвучала бы слишком глупо.
– Я догадывалась, что он добьется своего, – вздохнула она. – Но ничего, зато ты скоро будешь много зарабатывать, будем ходить с тобой по дорогим бутикам, выставкам и картинным галереям, правда?
– Конечно.
Элен поставила на тротуар пакеты и обняла меня. Я не стала сопротивляться, хотя и не любила этот ритуал.
А потом мы пошли в дом, где нас уже ждал, с любопытством глядя в окно, малыш Григори, прильнувший к стеклу губами.
Вечер прошел прекрасно. Элен испекла кокосовые кексы и напоила всех до отвала своим фирменным какао. Позже, когда мы уложили спать Григори, она откупорила бутылку вина, которую хранила на Рождество, и мы, налив по бокалу, сели на диване в гостиной. Я попросила подругу сдать в аренду мой дом и забирать себе деньги. Немного поколебавшись, Элен согласилась с условием, что будет брать только половину. Я оставила у нее портрет своего заказчика и отправилась домой только за полночь и слегка навеселе от выпитого вина.
– Бедный Григори, через пару дней устроит истерику, когда поймет, что меня не будет долго, – грустно сказала я, надевая куртку.
– Ничего, дети быстро приспосабливаются, не переживай за него, – заверила Элен. – Постой, я сейчас…
Порывшись в комоде, она достала альбом и вынула фотографию двухмесячной давности, где мы стояли рядом в парке, с сахарной ватой в руках, и Элен, смешно скривившись на пролетающую мимо осу, держала на руках Григори.
