Наука «открывает» сексуальность
Задолго до того, как Зигмунд Фрейд занялся этим предметом, аналитические научные умы соглашались с тем, что любовь является одной из фундаментальных основ человеческого опыта. Но они в то же время считали, что оценка, классификация и определение романтической любви невозможны, а потому подобные изыскания являются пустой тратой времени и денег. На своем смертном одре Фрейд заявил: «Мы действительно очень мало знаем о любви».
Его предсмертные слова долгое время оставались научной доктриной. По крайней мере, до начала 1970-х, когда группа радикально настроенных социопсихологов вновь обратилась к вечным стонам ученых: «почему?» и «как?». Они стали задавать себе — и каждому, кого они могли заманить в свои лаборатории, — вопросы о романтической любви.
Две женщины-психолога совершили прорыв, ненароком сфокусировав внимание современной прессы на древнем вопросе: «Что же такое любовь?». Доктор философии Элен Бершид [2] и ее коллега, Элайн Хэтфилд, сумели получить федеральную субсидию в 84 000 долларов США на изучение романтической любви. Бершид убедила Национальный Научный Фонд раскошелиться. заявив: «Мы уже понимаем брачное поведение колюшки. Пора обращаться к другим видам».
Исследование Бершид, как и многие другие до него, могло бы остаться незамеченным и неопубликованным, заняв всего дюжину страниц в никому не известном специализированном журнале. К счастью для всех ищущих любви, однажды утром на Капитолийском Холме бывший сенатор Соединенных Штатов от штата Висконсин Вильям Проксмир просматривал документы. Глубоко в кипе бумаг он откопал постановление Национального Научного Фонда о выделении двум женщинам «легкомысленной» субсидии для изучения межличностных отношений.
Небеса разверзлись над Проксмиром! Восемьдесят четыре тысячи долларов для изучения чего? Он немедленно набросал яростный пресс-релиз, заявляющий, что романтическая любовь — это вовсе не наука, и вообще, прорычал он: «Национальный Научный Фонд, прекрати заниматься этим любовным аферизмом. Оставь это для Элизабет Баррет Браунинг и Ирвинга Берлина». Далее Проксмир добавил от себя: «Лично я против этого еще и потому, что не желаю знать ответ». Он полагал, что каждый считает так же. Как он был не прав!
Протест Проксмира вызвал бурю откликов по всему миру, который бушевал вокруг Бершид в течение следующих двух лет. «Специальный выпуск! Все читайте об этом! Национальный Научный Фонд взялся изучать любовь!» Газеты посвящали этому первые полосы. Камеры и микрофоны охотно направлялись в сторону Бершид. Тихий офис исследователей был завален почтой.
