Группа, похоже состоявшая из одних только пеших, направилась к дому. Отец и дочь с тревогой прислушивались к их приближавшимся шагам. Сомнений не было: к двери подошли несколько человек; затем один из них начал стучать.
— Кто там? — спросил метр Адам.
— Откройте! — раздался голос.
— А кому? — продолжал спрашивать художник.
— Бедняге, который умрет, прежде чем попадет в Никотеру, если ты над ним не сжалишься.
— А что с ним случилось?
— Его чуть не убил Марко Бранди.
Джельсомина вздрогнула; метр Адам глядел на нее: оба не знали, как поступить.
— Отец, отворите, это я, — послышался слабеющий голос.
— Бомбарда! — одновременно воскликнули девушка и старик.
— Сыночек мой! — пробормотала старая Бабилана и поднялась, вся дрожа; чтобы устоять на ногах, она оперлась обеими руками о стол.
Метр Адам открыл дверь.
Пешие жандармы внесли на руках молодого человека в мундире королевской артиллерии; в груди у него была большая рана, откуда потоком хлестала кровь. Старик весь побелел; Джельсомина упала на колени. В эту минуту к хижине подъехали замеченные ранее всадники; молния высветила всю дорогу: она оказалась пустынной.
— Метр, — обратился к художнику командовавший отрядом вахмистр, — ты не видел молодого человека лет двадцати пяти-двадцати восьми, с длинными черными волосами и с бакенбардами до самой шеи, возможно уже раненного? Если ты его видел, скажи нам сейчас же, поскольку именно он пытался убить твоего сына.
На губах несчастного отца появилась мстительная улыбка; он было открыл рот, чтобы обо всем рассказать, но в этот момент Джельсомина вскрикнула, и метр Адам посмотрел на нее: дочь стояла на коленях, заломив руки, и глядела на метра Адама с невыразимой тоской в глазах.
— Я никого не видел, — заявил он.
И, взяв сына на руки, он отнес его в комнату, расположенную напротив той, где скрывался Марко Бранди.
Спустя полтора месяца после только что описанных нами событий капрал Бомбарда и Марко Бранди примерно через час после «Аве Мария» вышли рука об руку из дома метра Адама: один — чтобы явиться в свой полк, другой — чтобы вернуться в свой отряд. Первый отправился просить об увольнении со службы, второй намеревался подать в отставку. Мы оставим храброго капрала, с которым наши читатели уже успели познакомиться, спокойно следующим в Мессину, и вместе с Марко Бранди отправимся в Козенцу.
Марко Бранди не принадлежал к числу романтических разбойников наподобие Жана Сбогара, представленного Нодье, или созданного нами образа Паскуале Бруно. По отношению к нему лично общество не совершило никакой великой несправедливости, которая загнала бы городского человека в горы. Он просто-напросто был разбойником от рождения: его отец был предводителем одной из банд, а он унаследовал это положение, и вот при каких обстоятельствах.
