Но тут сзади нас и впереди вдалеке раздался вой милицейской сирены и с той и с другой стороны появились машины. Мужчина заметался, вскочил в машину. Она отъехала, но одна из милицейских машин, которая ехала сзади в рупор заговорила:
— Водитель машины 13–17 АРО, остановитесь!
Эти слова стали стартом для того, чтобы наша машина включилась и отъехала.
Почему, именно «включилась»? Да потому, что это был именно электромобиль, и он именно включался, как свет. Мы на небольшой скорости проехали мимо всех этих машин и поехали дальше. И милицейские машины, и та машина, которая нас преследовала, остались стоять на месте. Хотя они могли сказать, что ничего не нарушали, и ничего не делали. Но они уже меня не очень интересовали.
Первые десять минут мы ехали молча, а потом когда я поняла, что опасность миновала, меня прорвало:
— Ну и дура, же я!
— Почему ты так решила? — спросил меня Толик, видимо решивший поддержать наш разговор, и предложил:
— Мы ведь с тобой не знаем: насколько серьезным было это преследование.
— Ну и достанется же мне от Олега Петровича, — не слушая его, продолжила я.
— А ты этого очень боишься? Да? — не заставил долго ждать себя мой сосед.
— Чего? — не сразу поняла, что это он спрашивает у меня.
— Ну, проволочки?! — спросил меня Толик, и, улыбаясь, как мне показалось, ехидно продолжил:
— Еще и ремня получишь за самоволку. Ты теперь лицо государственное и должна прислушиваться к тому, что тебе говорят.
— Ну и вредный же ты, дед, — со злости сорвалось у меня с языка, но уже было поздно что-то менять.
— Да, ты правильно заметила: я — дед, и уже давно. А ты знаешь, сколько мне лет? — спросил он меня.
— Нет! Никогда об этом не задумывалась, — расстроено ответила я на его вопрос, потому что наговорила сперепугу гадостей хорошему человеку и, решив смягчить свою бестактность, продолжила:
— А, ведь и правда. Я ведь даже не знаю, сколько тебе лет. Никогда над этим не задумывалась даже. Только тогда, когда ты просил, чтобы я называла тебя только по имени, я подумала, что не красиво было бы. Но ты мне тогда не дав даже подумать, заставил меня называть тебя только на ты и по имени. Так сколько же тебе лет, в самом деле?
На это он ответил:
— А ведь помнишь, наверное, как первое время ты пыталась звать меня «дядей», а потом, когда я возмутился — по имени и отчеству? А?
— Да! Помню, — согласилась я и продолжила:
— Видимо на этом хуторе вы все не очень молодые? Еще тогда были, когда я вас увидела впервые? И сколько же тебе? Или вам? Не знаю теперь, как и сказать засомневалась я.
