Я с подозрением обвела взглядом сразу Михаила, потом Сергея и Олега. И уже обращаясь, именно к ним спросила:
— Так, вы — помощь, которая ускорит процесс?
— На первое время, да, — согласились с моими словами они.
— Не поняла? Что значит: на первое время? — переспросила я.
— Мы пока все подключаем, чтобы показать конечный результат комиссии. А после этого тогда сделают, наверное, конструкторское бюро, чтобы продолжить разработки уже не кустарным способом, а на уровне ученого совета, потому что слишком много нового придется внедрять. Чтобы эти внедрения не оказались пустым звуком, все это и делается, — объяснял мне почему-то Олег.
— Все ясно! Могли бы ничего не скрывать. Я очень рада, что мой труд не прошел даром и все-таки кому-то понадобился. То есть, что его оценили. Я рада, что этим заинтересовались, Может быстрее пойдут дела? — обрадовано заговорила я, и заулыбалась.
Все заулыбались мне в ответ на мои такие слова.
— Я боялся, что ты будешь возмущаться? — заговорил, чуть помолчав, Михаил.
— Почему ты так решил? — удивилась я.
— Зная тебя и твой характер… — пытался продолжить свою мысль он, но не дала договорить и с возмущением в голосе продолжила:
— Интересно, когда же вы успели меня так хорошо узнать, чтобы делать такие выводы без зазрения совести? Если бы я не хотела, чтобы мне помогали, я бы не согласилась ехать в столицу. А я туда рвалась!
И что это за такие предположения? Если вы так говорите, значит, вы и не пытались никогда узнать, а сделали свои выводы, смотря в небо. Как можно очернить человека, не задумываясь о последствиях? Уже, видите ли — сложилось мнение. А какое оно? Правильное или нет — никто об этом даже и не подумал. Из чего оно сложилось. Ну и ну! Как легко можно обговорить человека, вообще его не зная даже.
Да я бы не стала ничего искать, чтобы сделать эту пластину, если бы мне не приказал внутренний голос. Мало ли, что сниться? Говорят: дурное — спит, дурное — снится! Понятно? У вас хоть бы ума хватило не говорить таких слов: «зная тебя». Да никто из вас здесь находящихся до сих пор не знает меня. Немножко больше чем кто-то здесь из вас, меня знает только Толик, а не вы. Но он почему-то молчит и не говорит такого. Понятно?
Я закончила, возмущенная таким поведением Михаила, все молчали, и также молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
— Извини меня, Люба! Я не хотел так тебя обидеть, — повинился Михаил.
— А, да, ладно уж! — махнула я рукой и продолжила:
