Работа кипела во всю. И что удивительно, что этот раз я оказалась за командира. То есть, я раздавала указания, что и как делать. Этим людям два раза повторять не приходилось. Я не знаю, кто были эти люди. Но то что они разбирались в области электротехники и техники вообще было заметно, академики, доктора наук в этой области, понимающие меня с полуслова. Это именно я, как ни странно, была здесь дилетантом, потому что такие термины, которыми сыпали мои помощники, я слышала почти впервые, и каждый раз отвлекала их от работы для того, чтобы мне популярно объяснили обозначение каждого непонятного мне слова. Чтобы понятно было и мне, и Мише, о чем же идет речь у наших соседей по работе.
Работа не прошла даром, вечером свет вспыхнул у нас от другого источника — от пластины. Мы ее не проверяли дома, зная, что она рабочая. Хотя у нас с пластинами бывало не все гладко. Да уже вся комиссия знала об этом, мы им рассказали.
Члены комиссии радовались как дети и кричали: «ура!», как мы когда-то, когда у нас получилась первая пластина.
Потом комиссия села писать заключение на открытие и на мое имя патент, а Миша поехал в ближайший магазин покупать продукты для того, чтобы приготовить хотя бы какую-нибудь еду, а я в это время поставила три чайника для чая и кофе, что кому нравится. Затем я села рядом с членами комиссии отвечать на многочисленные вопросы, возникающие периодически у наших гостей.
Ни имена, ни тем более фамилии в этой комиссии я не стала запоминать. Сделать это я была сразу не в состоянии.
— Сколько лет должна действовать пластина? Как она работает? — пошли первые традиционные вопросы мне. Я начала отвечать, куда было деваться:
— Действовать она должна пять лет. Почему? Я этого не знаю. Но точно знаю, что через пять лет она начинает распадаться и перестает преображать работу в ток, или электрическую энергию. А так она преобразует в электрический ток все: тишину и звук, шорох, свет и тьму, дождь и снег, шелест листвы, движение всего и даже абсолютный покой. Электрическая энергия преобразуется буквально из всего, что окружает пластину.
— Вот это да! Какое открытие! — восхитился один из ученых.
— А откуда вы это знаете? — задали мне очередной вопрос.
— Мне это все снилось, — ответила я.
— Как это — снилось? — задали, как мне показалось совсем уже нелепый вопрос.
— Очень просто! Это все снится мне уже более трех лет. И с каждым сном изображения становились все ярче и отчетливее.
