— Ты понимаешь, что ты говоришь? — наконец пролепетал Сергей. — Ты же меня хорошо знаешь.
— Я специально хотела встретиться на нейтральной территории, чтобы ты не сумел меня уговорить. Теперь выбирай.
— Это ультиматум?
— Понимай, как знаешь. Я не хочу рвать с тобой. Видит бог, как я этого не хочу! Но придется, если ты не изменишь что-нибудь в наших отношениях!
— И как ты себе это представляешь? Фата, белое платье, вальс Мендельсона?
— Серёж, мне не 18 лет! Я детей хочу! Скоро поздно будет!
— А я хочу вернуть мой отдел, дела, которых меня лишили. Не всё в жизни бывает так, как этого хотят люди.
— Значит, ты отказываешься?
Следователь потёр переносицу.
— А у меня есть время подумать?
— Есть. Ты можешь думать, сколько тебе будет угодно, но только, пока я не получу окончательного ответа, видеться с тобой не буду.
Свежий воздух ударил в лицо. После душной забегаловки хотелось вздохнуть полной грудью, что Томченко и сделал. Затем присел на скамейку в парке и запрокинул голову. Звёзды! Как давно он не обращал на них внимания! Вдруг вспомнился фрагмент из фильма «Люди в чёрном»: «У нас никогда не хватает времени смотреть на них, а они такие красивые»! Что, правда, то, правда. Звезды и на самом деле очень красивые. Такие яркие! Сегодня особенно почему-то. Как не пытается история погасить в людях любовь к свободе, у неё ничего не получается! Но вот звёзды тускнеют! Медленно, но верно. Да и как им не тускнеть, если люди сами способствуют этому, то и дело приводя на троны разных тиранов и диктаторов. Если верить тому, что: «За грехи всех жизней наших, время смут карает нас», становится понятно, откуда берутся всякие Петры I и Иосифы Сталины, сажавшие людей в тюрьму за вольнодумство. В советское время можно было думать только так, как велит Центральный Комитет. Мысль влево, мысль вправо — расстрел! Вот звёзды и тускнеют.
Из задумчивости Сергея вывел звонок мобильного.
— Да.
— Привет, это я! — прозвучал несколько взволнованный голос Керенского.
— Да, Петь, слушаю тебя внимательно.
— Ты на завтра выходной взял?
— Ну, да.
— Отменяется. Кажется, у нас появилось «нераскрываемое преступление».
— Кто сказал?
— Артемьев. Подробности завтра. Сам ещё ничего не знаю.
— Ладно, свидимся. Пока.
Вот это ничего себе! Вчера он думал, что скорее ад замёрзнет, чем начальник поручит им расследовать «нераскрываемое преступление» и вот теперь вытаскивает подчинённого из заслуженного выходного! Неужели кто-то ненароком подстрелил Юрия Л. во время приема им ванны с пеной? Хохотнув, Томченко положил телефон в карман и побрел к дому. Надо лечь сегодня пораньше, чтобы завтра с утра быть в форме.
