— Как он?
— Умирает, — коротко отвечает молодой человек.
— Ничего, скоро и мы.
К ребятам присоединяется командир части.
— Серёга, ну что?
— Плохо.
— Твою мать. Хуже всего, что я уверен-там наши. Засели в горах и по своим из автомата фигачат. Поубивал бы!
— Невозможно, товарищ комбат. Пули на исходе. Да и нас лишь трое осталось.
— Чёрт возьми!
Командир выскакивает из окопа и получает девять граммов свинца прямо в грудь.
— Нет!!!
— Ты что, спятил?
Второй парень рывком возвращает приятеля обратно в окоп.
— Тоже захотел?
«Я уверен-там наши. Засели в горах и по своем из автомата фигачат».
Эти слова так и звучат в разбитой голове Сергея. Он заряжает пистолет и выскакивает из убежища.
— Нет! Вернись!
Но парень уже не слышит. Не слышит он также и то, что его товарищ срывается за ним.
— Я свой!!!
Дальше только боль. Затем ничего и пустота. Страшный, возможно вечный мрак.
Наши дни
Следователь генеральной прокуратуры Сергей Томченко вскочил с постели в холодном поту. Тот же самый чёртов сон, снившийся ему едва ли не каждую ночь с тех памятных событий.
Афган. 13 сентября 1987 года. Их рота попала под обстрел, и все погибли. Все, кроме него. Позднее выяснилось, что была допущена серьёзная ошибка. Душманов не было. Были две Российские роты, перестрелявшие друг друга. И в той, другой, потери тоже оказались неисчислимыми. Сергей не помнит, как его, раненого, нашли свои. Как привезли в полевой госпиталь. Он помнит только собственный крик, засевший у него в голове навсегда: «Я свой». Дальше только больничная кровать и весть о том, что выбежавший за ним Александр Бортиков, тоже был ранен, и умер здесь же, не приходя в сознание.
Но сейчас не Афган. А он не молодой пацан, попавший в осаду. Он — следователь по особо важным делам Сергей Томченко, а на дворе 5 сентября 1998 года. Ночь. В окно глядит полная луна. Тишина. Спать больше не хочется, а вставать ещё рано. На часах 3:27. Томченко лениво поднялся, провёл руками по каштановым волосам и хронически небритому лицу. Встряхнул головой.
«Надо меньше пить», — подумал он, потянувшись к стоявшей на тумбочке бутылке.
Сделав большой глоток, Сергей поморщился и направился в ванную. В зеркале для бритья отразилось помятое лицо. Усталость во взгляде. Мешки под глазами. Он производил впечатление человека, страдающего бессонницей. Томченко открыл кран и сунул голову под струю холодной воды. Раздавшийся звонок телефона резанул по ушам. Сергей вышел из ванны с полотенцем на шее, и снял трубку со старого дискового аппарата.
