Наверное, для больших и солидных Корпораций имеет смысл и четырехступенчатый отбор, и мед. обследование (Ну, надо же отсеять хилых и… э-э… людей с неустойчивой психикой!), и, возможно, и без его жалкого Резюме, покоящегося в папке, они всё про него уже узнали… Для этого и существует интернет, и всякие шпионско-информационные Программы… Но — надо что-то уже ответить. Работа ему… Всё равно нужна!
— Да, я согласен. — он постарался придать себе и голосу как можно более деловой и нейтральный вид и тон, хотя понимал: сидящий напротив человек не может не заметить его колебаний и сомнений. А если то, что он слышал про крупные Корпорации (Ну, насчёт датчиков потоотделения в подлокотниках кресла, дистанционного съёма энцефалограммы, и отслеживания дыхания и пульса, и проч.) — правда, то все его теперешние «показатели» могут сыграть против него же…
— Отлично. — в тоне не проскользнуло ничего, кроме вежливой деловитости, — Тогда, с вашего позволения, приступим. И, если вы не против — на ангальском.
Алексей только кивнул — уж за язык-то он…
Виктор Михайлович достал из нагрудного кармана, и водрузил на нос старомодные очки в черепаховой оправе, и вынул из верхнего ящика и положил на стол лист бумаги.
Зачем он ему понадобился, Алексей так и не понял — в бумагу его интервьюер не заглянул ни разу. А то, что от Алексея не укрылось, что линзы в очках практически без диоптрий, заставляло думать, что очки нужны лишь для какого-то психологического эффекта. (который, правда, от Алексея ускользнул) Или они — являются ещё каким-то прибором. Рентген?
— Алексей Семёнович. Вы женаты?
— Разведён. Уже три года. — ангальским он не пользовался всего пару месяцев. Так что за произношение и правильность фраз не боялся.
— У вас есть дети?
— Нет.
— Извините, если следующий вопрос покажется вам слишком личным. Вы поддерживаете отношения с бывшей женой?
— Нет. Мы даже с днём Рождения друг друга не поздравляем. (И это была чистая правда. Щека Алексея при упоминании бывшей снова чуть было не дёрнулась. Усилием воли он сдержался.).
Если Виктор Михайлович и заметил его состояние, виду он не подал, вежливо «зачитав» следующий вопрос:
— Ваши родители живы?
— Мать жива. Отец умер в 20.. году.
— Братья, сёстры?
— Нет. Я единственный ребёнок. Мать родила меня, когда ей было тридцать шесть, а отцу — сорок четыре. Врачи запретили ей рожать ещё.
— Благодарю за столь исчерпывающее прояснение вашего семейного положения. Теперь вопросы, собственно, касающиеся непосредственно работы. Что и когда вы кончали? И где работали?
