Ничего — он всё вспомнит!
В отеле он сразу подошёл к стойке — дежурил уже явно ночной портье. Не столь молодой и симпатичный, зато видом консервативных очков в массивной оправе и представительной осанкой внушавший уважение, и отлично поддерживающий реноме респектабельного заведения. Ну как же — «Ексельсиор», мать его!..
— Добрый вечер. — Алексей старался выговаривать правильней, кивнув на ответное приветствие, — Пожалуйста, триста третий. — и когда ему выдали массивный «брелок», добавил, — Можно попросить вас разбудить меня завтра в половине седьмого?
— Да, разумеется, хэрр Алексей! Я сам разбужу вас! Э-э… Ужинать будете?
— Нет, благодарю. Я перекусил в городе.
Показалось ли Алексею, или глаза портье удивлённо расширились? Однако вопросов не последовало, и Алексей прошёл к себе — именно прошёл, решив не скрипеть старым лифтом. Да и на резьбу дубовых панелей лестничного пролёта хотелось взглянуть получше — её как раз мягко освещали матовые плафоны настенных бра.
Резьба оказалась так себе — довольно примитивная. Не то, что в ангальских особняках — он видал такую в документальном фильме о «замках с привидениями». Впрочем, тоже красиво. Создаёт настрой. И, разумеется, придаёт отелю солидность. Он даже провёл рукой по завиткам и розеткам — да, прикосновение оказалось именно таким, как он и ожидал: давало ощущение покоя и комфорта…
В номере поработали. (Надо не забыть дать горничной очередной гульден!) На полу, на паласе, выделялись свежие следы-дорожки от щётки пылесоса, в шкафу его рубашки и костюм аккуратно висели на вешалках. Тонкий слой сегодняшней пыли с журнального столика исчез.
Усмехаясь про себя — нарисовать улыбку на лице поопасался всё из-за тех же камер видеонаблюдения! — он разделся, и снова залез в ванную. Воду душа сделал потеплей.
Жаль, конечно, что даже в номере влажно: словно всё ещё не просохло после того, как он помылся утром. А ведь так, похоже, будет всегда. Ну ничего — как сказал Аарон, он тоже привыкнет… За три-то года.
Как ни странно, заснул Алексей быстро — сам не заметил, как.
Манекенщицу звали Гудрун.
Густые, чёрные как вороново крыло, волосы до талии. С бесподобными переливами даже под равнодушно-мертвенным светом люминесцентных ламп. Тонко выщипанные брови, выгнутые упругим луком над неправдоподобно огромными глубокими глазами. Синими. Грация и стать… Хм-м… Восточные поэты так и сказали бы: газель. Или серна.
Имя, конечно, странное для надерландки. Впрочем, усилиями самой Гудрун, изъяснявшейся на ангальском куда хуже даже Алексея, и с варварским картавым акцентом, выяснилось, что она из Кристиании. Алексей ещё подумал, что, видать, это родители научили её так по-старинному называть Остло.
