— Почему сразу столько народу подалось в бродяги?
— Кто ж знает. Может, на них повлияли вспышки на солнце или лунные циклы. Я на практике убедился — мои пациенты очень чувствительны к гелиобиологическим и астрологическим факторам. А еще на них действует биоэнергетическое состояние общества. Их нервы обнажены.
— Я не психиатр. Но я достаточно опытный сыщик.
Тут что-то другое. Более приземленное… И опасное. Профессор в ответ только пожал плечами.
— Дормидонт Тихонович, вы столько лет имеете дело с миром сумасшедших. Наверняка должны ходить какие-то слухи, истории, сплетни, которые кажутся на первый взгляд досужими. Должна быть какая-то зацепка.
— Эта область полна тайн, — кивнул задумчиво профессор. — Пограничье. Грань иных миров. Возможно; психиатрия — дверь не только во внутренние пространства, но и в какие-то объективные реальности… Конечно, общаясь с больными, да и с коллегами, услышишь немало всякой чепухи. Мой хороший знакомый, главврач подмосковной детской психиатрической лечебницы, утверждает, что к нему в последнее время поступают с ошибочным диагнозом шизофрения дети, контактирующие с иным разумом. Он уверен, что они говорят правду. И якобы над больницей зависали НЛО. Как вам?
— Ему самому надо лечиться.
— Так ли?.. Ходит, конечно, немало сплетен. В основном пустяшных. Например, о «чистильщиках».
— О ком?
— Якобы существует секта, готовящаяся к концу света и объявившая войну бесовской рати. Она проповедует очищение мира от приспешников Сатаны. Испокон веков считалось, что психически нездоровые люди одержимы бесами. Как легче всего избавиться от такого беса?
— Убить того, в ком он сидит, — завороженно кивнул я.
— Впрочем, молодой человек, все это слухи. Слова, в которых вряд ли есть хоть крупица правды.
— Вы с большей готовностью поверите в НЛО над детской психбольницей?
— Почему бы и нет.
— Я больше верю в злодеев, чем в зеленых человечков.
— Такова ваша профессия.
Профессор так и не смог конкретно вспомнить, что еще слышал о «чистильщиках» и откуда. Мы посидели еще некоторое время, уговорили-таки бутылку коньяка. Отказавшись от предложенной машины с шофером, я вышел в синий летний московский вечер.
До станции метро «Пушкинская» было несколько остановок на троллейбусе. Я решил одолеть это расстояние пешком, немножко проветрить затуманенную армянским коньяком голову. Москва готовилась к ночной разудалой жизни. Вылезали из «Тойот» и «Ниссанов», расползались по кабакам и дискотекам новые русаки, нервно озирались «съемные» дамы, ищущие кавалера на один вечер, раскручивались колеса рулеток, давая разгон темным человеческим страстям. Смешивались коктейли, кололся лед, охлаждалось пиво, припускались осетры и жарились молодые поросята. Впереди — разгульная, бездумная, пошлая и веселая московская ночь…
