Я моргнула. В одном стиле — это слабо сказано. Платья отличались только цветом. У меня закралось сомнение — уж не Маруся ли помогала Матею подбирать для меня земную одежду? Тряхнув головой, я отогнала эту мысль, как несостоятельную. Нет, тогда она бы знала, какое платье у меня.
На марусин радостный возглас в комнату заглянула Света и тоже оказалась в восторге от идеи идти на праздник в одном стиле.
— А теперь пошли чай пить! — скомандовала она, шустро отложив в кучку платья, которые оказались лишними. — А то Лексуш в одиночестве кушать не может!
Мне оставалось только покачать головой. Что сказать, по части завоевать доверие наш Лекс впереди всей галактики.
Чай мы пили долго. Болтали о том о сем, обсуждали предстоящее мероприятие. К теме спора, правда, не возвращались, но Света то и дело загадочно улыбалась. Как пить дать, что-то задумала! Разошлись мы далеко за полночь. Я посещала ванную комнату последней, а когда вернулась в комнату, застала странную картину. Моя новоиспеченная жрица, воровато озираясь на дверь, что-то искала по всем имеющимся книжным полкам. Искала тихо, намеренно стараясь производить как можно меньше шума. Лекс наблюдал за всем этим действом со своего привычного места на подоконнике. Увидев меня в дверном проеме, Света чуть не подпрыгнула и схватилась за сердце.
— Ты меня напугала, я думала это Маруся! — прошептала она.
— А что ты ищешь? — тоже шепотом спросила я.
— Да так… О, нашла! — девушка открыла какую-то книгу и из нее посыпались открытки. — Где-то здесь должно быть… вот! — она торжественно протянула мне кусочек красного картона в форме сердечка.
— Что это? — спросила я, повертев сердечко в руках.
— Валентинка! Которую Маруся мне в прошлом году дарила! — она выхватила у меня бумажку и развернула. — О, хорошо, что без даты и без имен! То, что надо! — и зачитала вслух текст:
Посылаю валентинку я от сердца своего.
Ты скорей вглядись в картинку —
И отыщешь там свое!
— А зачем она тебе? — спросила я, озадаченно хмурясь. Ее замысел пока мне был совершенно не ясен.
— Вот скажи мне, раз уж ты Матейчика с детства знаешь, он почерк в состоянии запомнить? — спросила Света совсем не в тему.
— У него фотографическая память, — сказала я, присаживаясь на свою кровать.
— Замечательно! — отчего-то обрадовалась Света. — Значит, марусин почерк он узнает. Ведь и зачет, и экзамен у нас были письменные!
— Ты что, хочешь ему это отправить? — воскликнула я, наконец разгадав ее намерения.
