– Бабушка видела Лекси, маму Чарли. Она хочет меня видеть.
– Зачем?
– Не знаю. Полагаю, есть только один способ выяснить.
– Удачная ли эта мысль? Она вела себя ужасно по отношению к тебе, Грейс. Выгнала с похорон твоей лучшей подруги.
– Я знаю, но она мать Чарли, и у нее больше никого нет. Мне действительно надо проверить, все ли у нее в порядке. Вероятно, она хочет извиниться.
– Возможно, – говорит Лин. Но вид у нее неуверенный, как и у меня.
В стиральной машине крутится моя форма, а я проделываю дырки в пластиковой упаковке с рыбным пирогом, который нашла на дне морозилки. Я собиралась пройтись по магазинам, но события с Грегом и ощущение, что за мной следят, выбили меня из колеи, и, расставшись с Лин, я сразу отправилась домой. Ставлю пирог в микроволновку и наливаю в бокал немного вина. У Дэна футбольная тренировка в понедельник, после нее он всегда ужинает в баре. Он прислал мне эсэмэску, что нашел свой телефон; я рада, что мы сразу же не купили новый. Сейчас поем и пораньше лягу спать.
Я перебираю музыкальные альбомы, стараясь найти такой, чтобы соответствовал сегодняшнему дню. Телевизор редко включается, когда Дэна нет дома. Я опускаю на пластинку граммофонную иглу и слушаю предшествующий пению треск. Элла Фицджеральд вполголоса напевает песню «Ненастная погода», я и сама стосковалась по ясной погоде в моей жизни. Хотя еще рано, я надеваю пушистую пижаму из шерстяной шотландки, о которой Дэн говорит, что в ней я похожа на медвежонка Руперта из детских комиксов. Розовый конверт Чарли стоит между прикроватной лампой и стопкой книг, которые мне надо прочесть. Я осторожно беру письмо, точно оно может взорваться, отношу вниз и, пялясь на него, ем пирог из замасленного пластикового контейнера, чтобы не мыть посуду. Мне любопытно узнать, что написала Чарли, но в то же время не хочется вскрывать письмо, потому что я страшусь эмоций, которые оно может породить. Это будет последнее новое воспоминание о Чарли. Как только я его вскрою, у меня уже не останется о Чарли ничего, кроме старых воспоминаний.
Я ставлю поднос на пол, закидываю ноги на диван и растягиваюсь на нем, прикрыв ноги лоскутным покрывалом. Осторожно взяв письмо двумя пальцами, вскрываю конверт.
– Нарциссы уже всходят.
Дедушка мыл руки на кухне, а бабушка вытирала брызги воды с кранов из нержавеющей стали посудным полотенцем с надписью «Обожаю Париж». Она никогда не была во Франции, вообще никогда не покидала Англию, но питала слабость к посудным полотенцам и всегда покупала их, когда ходила по магазинам, часто приобретая кому-нибудь в подарок. У нее был полный ящик полотенец с изображениями мест, где она никогда не бывала. Не то чтобы я сама бывала за границей, но в тринадцать лет считала, что впереди у меня еще масса времени.
