– Что ж сразу не договорилась?
– Субординацию соблюдаю. Откажете, тогда инициативу проявлю.
– Как тебе, голуба моя, откажешь? Будет завтра у тебя на ферме Столбов, но… – Чернышев хитро подмигнул:– За это ты должна моего гостя сегодня в клуб сводить. Согласна?
– Сегодня там интересного ничего не будет. В магазин пиво привезли. Любимчик ваш Сенечка Щелчков весь вечер будет анекдоты рассказывать. А кроме него, на баяне никто не играет.
– Пригрози Сеньке, завтра к рулю не допущу!
– Ему хоть загрозись, – Зорькина отбросила со лба прядку волос, улыбнувшись, посмотрела на Антона: – Идемте, если хотите. Вы ведь как-то уже обещали.
В клубе и в самом деле было невесело. Несколько девичьих пар танцевали под радиолу что-то непонятное, скорее не танцевали, а толклись на месте. Четверо парней, поочередно передавая друг другу кий, гоняли шары на бильярде. Возле них толпились болельщики, среди которых Антон сразу узнал шофера председательского «газика». Шофер был навеселе. Увидев Зорькину с Антоном, он так обрадовался, будто ждал их весь вечер.
– М-марина, слышала п-последнюю хохму с Проней? – заикнувшись, спросил он.
– Как бульдозером хату свою чуть не снес?
– С-старо! Сегодня сама Фроська новый с-случай рассказывала. З-значит, пришла она на днях с работы, Степка-пацан с-сметаны запросил. Фроська – в погреб, развязывает одну молочную кринку, другую, третью, а там с-сметаной и не пахнет, во всех – одна п-простокваша. Степка в погреб с-спускаться мал еще. Кто с-сметану снял? Кроме Прони, некому. Ну Фроська и давай его к-костерить! Проня христом-богом клянется, отпирается. Прошло несколько дней, все нормально. А вчера вечером приходит Фроська с работы, Проня, как м-министр, сидит в хате, показывает под стол: «Смотри!» Фроська заглядывает – под столом кот. Вся м-морда в сметане, облизывается. Фроська в погреб: кринки развязаны, и с-сметану – как корова языком слизнула. Спрашивает: «Ты в погребе был?» Проня: «Нет. Кот оттуда выскочил». – «А кто научил кота кринки развязывать?» Проня к-кулаком по с-столу: «И тут на меня прешь! Кто я?! Дрессировщик?!».
– Значит, с-сегодня баяна не будет? – засмеявшись, спросила Зорькина.
– А да ну его! – шофер махнул рукой. – Не дразнись. П-поговорить охота.
– Я вот передам Маркелу Маркеловичу.
– Н-не вздумай! З-завтра как огурчик буду.
– Придется домой идти, – Зорькина посмотрела на Антона: – Вы останетесь?
– Нет, – торопливо ответил Антон.
Они вышли из клуба и молча пошли вдоль сумеречной засыпающей деревни. Поравнявшись с домом Чернышева, Антон хотел проститься, но Зорькина шла так, будто была уверена, что он не оставит ее одну до тех пор, пока сама она этого не захочет. И Антон подчинился, хотя все время, находясь рядом с ней, чувствовал непривычную скованность. Казалось, Зорькина вот-вот отпустит, как в прошлый раз, какую-нибудь злую остроту. И она действительно сказала:
