«Матросское» – прочитал на треугольном штампе Антон, быстро взглянул на адрес отправителя и почувствовал, как от волнения кровь прилила к лицу. «Резкин Юрий Михайлович», – было написано пониже номера воинской части. Письмо, начинавшееся трафаретно «Во первых строках…», занимало тетрадную страничку. Резкин писал, что служба кончилась, и через несколько дней он уже полностью станет гражданским. Упоминался и мотоцикл: «А денег ты зря, бабуся, пожалела. Привез бы я отсюда новенький «Урал» с люлькой. В Ярском таких мотоциклов днем с огнем не сыщешь, а тут есть возможность купить. Ну да ладно – на бабку надейся, но сам не плошай. Заработаю, тогда и куплю». Письмо было отправлено 1 сентября 1966 года. За тринадцать дней до того, как забросили культстановский колодец.
Дом Чернышева стоял в центре села, рядом с клубом. Добротный, под шиферной крышей, он выделялся среди других таких же домов ярко-зелеными резными наличниками. Видимо, предупрежденная о приезде сотрудника милиции жена Чернышева – полнеющая, но моложавая на вид – встретила Антона гостеприимно, как давнего знакомого.
– Екатерина Григорьевна, – подавая руку, отрекомендовалась она и провела Антона в отведенную ему комнату.
Никелированная кровать, застеленная узорным покрывалом; письменный стол с высокой стопой фотоальбомов; этажерка, плотно забитая книгами, да крепкой работы стул составляли всю обстановку комнаты. Над столом в узкой черной раме висела почти метровая фотопанорама села, на переднем плане которой Антон сразу узнал дом Чернышева.
– Сын снимал, – пояснила Екатерина Григорьевна, заметив, как Антон с интересом разглядывает фотографию. – Институт недавно закончил, сейчас инженер.
Сам Чернышев, с утра мотавшийся на «газике» по колхозным полям, вернулся домой поздно. Гремя во дворе рукомойником и шумно фыркая, долго отмывался от пыли и так же долго растирал полотенцем обнаженное до пояса мускулистое тело. Пригладив ладонью седой ежик волос, он повернулся к вышедшему на крыльцо Антону и строго спросил:
– С выпивки следствие начал?
– Как с выпивки?… – растерялся Антон. Чернышев надел рубаху.
– У конторы Стрельников во всеуслышанье треплется, что с милицейским следователем бутылку казенки раздавил.
– Я не следователь, а инспектор уголовного розыска.
– Какая разница?
– Следователю положено вести допрос только официальным путем, инспектор же уголовного розыска имеет право… Как бы вам яснее сказать? Прощупывать почву, что ли…
