У Неофрона рабы исполнительны. Хозяин строг, и поротые спины заживают не скоро. Большая парусная лодка была готова с раннего утра. Положили в неё две пары вёсел. Возвращаться предстояло ночью, а летом после заката ветра почти никогда не бывает. Работали всю ночь, боялись опоздать. Рабы-прислужники и гребцы лежали у причала, посматривая, не идёт ли хозяин с гостями.
Неофрон, Феокрит и Миртилла ожидали запоздавшую Гликеру в беседке, увитой виноградником, той самой, где хозяин и гость спорили на другой день после памятного пира. С тех пор они часто сиживали в ней. Теперь там была зеленая полутьма. Ни один луч не пробивался сквозь густую листву разросшихся лоз, увешанных крупными гроздьями. Виноград еще не дозрел, но на солнечной стороне беседки ягоды уже подернулись бледным пурпуром. Наступил разгар лета, когда после полудня и солнцелюбивые ящерки убегают в тень.
Феокрит сам привел подругу в сад Неофрона. Миртилла обрадовалась, когда узнала, что хозяин имения зовет ее. На первый раз не отважилась явиться одна. Побаивалась богатого стареющего человека, который, как она знала, гетер недолюбливает.
Неофрон встретил ее приветливо. Хотел угодить другу, С любопытством посмотрел на его возлюбленную. Раз видел её в домашнем коротком хитоне, когда пришёл пригласить на пир. Потом в перистиле при свете факелов она нарядно разодетой. Осталось в памяти загорелое стройное тело, ясно видное через прозрачную косскую ткань, иссиня чёрные волосы и в них золотая бабочка, при каждом движении головы вспыхивавшая изумрудными огоньками.
Молодая женщина, которая вошла в беседку вслед за Феокритом, не походила на гетеру. Длинный гиматий с тёмнo-красной каймой закрывал и затылок. Когда она его сняла и оправила мелкие складки льняного хитона, Неофрон вспомнил одну из своих любимых краснофигурных ваз. На ней вдоль верхнего края шёл девичий хор в таких же складчатых высоко подпоясанных хитонах. И впервые эпикуреец заметил, как красив загар Миртиллы. Такая же кожа у египетских девушек, портретами которых он когда-то любовался в Афинах. Неофрон умел ценить изображения женщин много лучше, чем их самих.
Феокрит посматривал на подругу с любовной гордостью. Отдохнув от частых пиров и бессонных ночей, Миртилла слегка пополнела, и оттого ещё красивее стали её шея , руки и грудь. Движения сделались спокойнее, и не было в ней больше старательной угодливости гетер.
Разговор наладился не сразу. Немного месяцев тому назад любовники Миртиллы ценили ее бойкую речь. С Феокритом она говорила часами и всегда знала, что ответить. В виноградной беседке поначалу робела. Грубостей она никогда не любила, но привыкла к вольной речи гетер, и с Феокритом старалась говорить иначе, а, идя к Неофрону, сказала себе, что нужно следить за каждым словом. И слова были точно пойманные птицы; лететь не могли, пугливо трепыхались, понуро жались
