Неофрон рассмеялся:
— Верно, друг... Мы с тобой, как посмотришь, недаром слушали софистов...
Рассмеялся и Феокрит. После холодного омовения и вина у него окончательно прошла хандра, Даже говоря о серьезном, хотелось пошутить. Несколько минут друзья молчали. Ветер шевелил виноградные листья. По столу скользили солнечные блики.
Феокрит продолжал:
— Так вот, Неофрон, по-моему, сколько ни дои математику, поэзии из нее не выдоишь. Философия — другое дело...
— Трудно спорить о поэзии с поэтом, да еще с таким, как ты, но я чувствую, прямо-таки чувствую, что в отношении математики ты неправ. Ты видишь в ней лишь совокупность аксиом, лемм, теорем, чертежи, скучные доказательства...
— Скучные, но полезные, необходимые, согласен с тобой...
— Погоди... Ты не видишь самого главного. Математика — это законы гармонии мира, а в гармонии всегда есть поэзия
Феокрит пристально посмотрел на собеседника. Задумался.
— Может быть, друг мой, может быть... Дело в том, что ты математику и знаешь, и чувствуешь, а я только знаю, да и то плохо. Если в Эвклидовых «Началах» и есть своя поэзия, то не мне ее уразуметь... Так-то, Неофрон... Мы с тобой оба скоро будем стариками, а смотри, как хорошо побеседовали — совсем, как в давнишние времена. Поспорили, ни в чем почти друг с другом не согласились... Помнишь, у нас в Афинах так же бывало.
— Да... Ты по-прежнему великий спорщик.
— Ты тоже, Неофрон. Но мы никогда не ссорились — ведь правда? Я не обидел тебя сегодня?
— Что ты, Феокрит, что ты... Может быть, я тебя?
— Давай об этом не будем говорить, а то мы как любовники после долгой разлуки.
— Да, без малого тридцать лет... Кстати, как ты думаешь, Феокрит... Нет, это нелепая мысль...
— Какая же?
— Могут мужчина и женщина не видеться столько времени, сколько мы с тобой, и продолжать любить друг друга?
— Смотря по тому, кто... Брат и сестра, конечно, да. Супруги... Не верится, Неофрон, не верится. Пенелопа и та, хотя ждала мужа двадцать лет, но, ожидая, кажется, изменила.
— Впервые слышу...
— Ты знаешь Пенелопу Гомера, а другие говорят: что, пока Одиссей странствовал, она породнилась с богами. Полюбила Гермеса и родила от него Пана.
— Любят люди сплетничать.
Неофрон предложил гостю осмотреть хозяйство. Миновав цветник, друзья молча шли по аллее между рядами цветущих яблонь. Хозяин с довольным видом поглядывал на немолодые уже, но полные сил деревья. Он ожидал редкостного урожая. Феокрит просто любовался яблонями. В Александрии, по соседству с сухой знойной пустыней, они росли плохо. Опять вспомнил молодость и остров Кос. Там среди душистых яблоневых шатров он впервые встретил подругу, о которой писал:
