Когда встречалась с соседками, была приветлива. Старалась поменьше от них отличаться. Было у женщин в обычае, выходя в город, даже в жару, окутывать затылок гиматием. Некоторые еще надевали поверх него маленькую островерхую шляпку. Миртилла шляпок не носила, но затылок закрывала старательно, хотя, любя солнце, с удовольствием ходила бы простоволосая. За водой в жаркую пору соседки отправлялись по-домашнему — в одних хитонах и босиком. Так же пошла и Миртилла, только хитон, как и другие, надела подлиннее, из плотной материи и с прорезями для обеих рук. Кувшин для воды — гидрию — несла на голове.
Топкая струя, вытекавшая из мраморной львиной пасти, медленно наполняла выстроившиеся в ряд гидрии. На платане проснулась цикада и начала свою звенящую песню. Миртилла присела на плоский камень и, обхватив загорелыми руками колени, терпеливо ждала своей очереди.
Появились прохожие. Прошел писец городского совета, двое безоружных воинов, слепой старик с мальчиком-поводырем. Неторопливыми легкими шагами шел высокий юноша-охотник. Короткий темно-синий плащ, застегнутый на правом плече, был накинут на голое тело. Длинные черные волосы выбились из-под маленькой войлочной шляпы. Высокие шнурованные сапоги плотно облегали стройные ноги. На боку у юноши висел колчан, полный стрел. Лук он пес в руке. Две тонкомордые поджарые собаки трусили за ним, оставляя глубокие следы на дорожной пыли.
Миртилла сидела спиной к охотнику. Обернулась, когда одна из женщин, стоявших в очереди, сказала вполголоса:
— Смотри, какой красавец...
К фонтану приближался Херсий. Он совсем поправился после лихорадки. Румянец вернулся, вернулся и блеск больших внимательных глаз. Медленно прошел вдоль очереди, мельком взглянул на загорелую женщину, сидевшую на камне. Молча поправил распахнувшийся плащ. Пошел дальше.
— Правда, хорош? Ноги-то какие...
Соседка ждала, что скажет Миртилла, но та ничего не ответила. Торопливо поднялась и встала в очередь.
Ночью Феокрит проснулся от громкого сонного шёпота:
— Херсий, что тебе нужно… Оставь меня, Херсий…
Охотник опять шёл мимо фонтана, высокий, загорелый, почти нагой. Ветер распахнул короткий плащ. Миртилла увидела широкую грудь и все тело юноши. Блаженный огонь охватил ее в одно мгновение. Загорелась, как политый маслом жертвенный костер, подожженный храмовым служителем. Юноша, сбросив плащ, обнял ее горячее тело властными ищущими руками. Миртилла отбивалась, вскрикнула и проснулась.
