солдафонски, повторяя слова Суворова: тяжело в учении, зато легко в бою. Забудьте,
что вы школьники, и считайте себя бойцами.
На втором этаже у нас появился военный склад, где были
противогазы, санитарные носилки и сумки с красным крестом, винтовки самые
настоящие со штыками, только с дыркой в патроннике. Хранились там воинские
уставы боевой, полевой, дисциплинарной службы, всякие инструкции по ПВХО,
ампулы и флаконы с отравляющими веществами, – одним словом, всамделишный
склад, не игрушечный, закрывался он на замок, вешалась пломба, и мы должны
были охранять его, как положено по уставу караульной службы. Назначали в караул
четверых на целые сутки, начальником караула был кто-нибудь из учителей.
Сменяли друг друга через два часа. Стоишь как пень с винтовкой у ноги, с
противогазом на боку, ни сесть, ни лечь, ни отлучиться по надобности. Весь день
стоим, и вся школа видит нашу боевую готовность. Но зачем ещё и ночью стоять,
когда школа закрыта на дубовый засов, муха не пролетит, а мы стой да стой, да ещё
дрожи, как бы среди ночи не вломился сам Прошка. Однажды был случай. Саша
Черныш стоял с двадцати двух, школа уже опустела, тишина. Черныш присел к
стенке, поставил винтовку между ног, склонил буйную голову на руки и задремал.
Откуда ни возьмись – военрук, подкрался кошачьим шагом, одним движением
выдернул винтовку, уложил постового на пол, сапогом наступил и к груди штык
приставил: давай ключи от боевого склада! Черныш ни жив, ни мёртв, лежит,
глазами хлопает. Прошка разорался так, что слышно было на стадионе «Спартак» за
километр. Вызвал начальника караула, приказал снять с постового ремень, сумку с
противогазом и отправить под суд военного трибунала, и всё таким тоном, что
никто не сомневался, будет суд. А пока Чернышу пришлось вымыть весь коридор
второго этажа метров семьдесят прямо и столько же направо. Легенда родилась,
будто Прошка каждую ночь проникает в школу через трубу, как домовой. При сдаче
караула после 22-х задавали один и тот же вопрос: «Прошка был?» И слышали один
и тот же ответ: «Нет пока, но говорят, будет».
Помню первое своё дежурство. Заступили мы в 18 ноль-ноль
на полные сутки. Отстоял я с 18 до 20, потом заступил с 2-х ночи до 4-х. Кому не
хочется спать в такое время или хотя бы сесть, посидеть. Но я стою, слушаю
