Неторопливо снимаю шинель, усливаю эффект трёх шпал демонстрацией ордена, публика затаив дыхание ловит каждое моё движение.
— Моя фамилия Чаганов, слышали наверное. — обращаюсь к рейдерам, делаю суровое лицо и протягиваю руку старшему вахтёру. Тот бросает на пол пальто своей подруги и жмёт мне руку. Оборачиваюсь к ней. — Органы доверяют товарищу Лосеву и высоко ценят его. Прошу больше не отвлекать его и его родных своими посещениями от важных дел.
Сладкая парочка поспешно удаляется, а сзади ко мне подходят мать с сыном.
— Спасибо вам, това…
— Для вас просто Алексей. — вопросительно гляжу на пожилую женщину.
— Разрешите представить мою маму, Екатерину Арнольдовну. — спохватывается Лосев.
— Очень приятно, — наклоняю голову. — простите, что без предупреждения, но ваш телефон не отвечал.
— Да, он не работает уже третий день… — подтверждает Лосев.
— Я вижу вы куда-то уходите?
— На "Жизель" в Мариинский, — вступает в разговор мама. — сегодня Галочка выступает.
"Ну вот, здравствуй новая жизнь! А не сходить ли мне на балет с Улановой в роли Жизели".
— Как бы я тоже хотел попасть…, но, наверное, это не так просто? — спрашиваю наугад.
— Не просто, — подтверждает Екатерина Арнольдовна. — но на счастье, мама Галочки, Маша Романова, моя давняя подруга. Я думаю, раздобудем для вас контрамарочку.
Ленинград, ГАТОБ (быв. Мариинский),
25 февраля 1935 г., позднее.
"Положим, добыть контрамарку мне самому со сверкающим под сияющими люстрами орденом оказалось даже проще, чем беспокоить маму примы. Один оценивающий взгляд пожилого администратора и мне, не успевшему даже открыть рот, был вручён вожделенный пропуск, как оказалось, в первый ряд амфитеатра. Под аккомпанемент второго звонка вручаю свою контрамарку обрадовавшейся Екатерине Арнольдовне, а мы с Олегом направляемся к лестнице, ведущей на третий ярус балконов. Два доминирующих цвета зала красный и золотой и какофония скрипок и труб, раздающаяся из оркестровой ямы создают атмосферу ожидания встречи с новым лучшим миром.
Так…, места во втором ряду не слишком удачны, придётся сидеть с вытянутой шеей и повёрнутой налево головой. Вот досталось, однако, молодому здоровому организму это вечно ноющее стариковское сознание: да ты сейчас в добавок к этому ещё можешь стоять на одной ноге с двумя пудовыми гирями в руках… Появляется дирижёр, аплодисменты… Раздаются первые аккорды, перевожу взгляд с оркестра на балкон с противоположной стороны зала и вижу счастливые лица Паши и Оли. Она реагирует на мой взгляд и я баскетбольными знаками прошу её с Павлом подойти ко мне в перерыве. В ложе у сцены Лиля Брик помахивает веером и что-то говорит военному с тремя орденами Красного Знамени. Справа в царской ложе какое-то шевеление, так это же Жданов с женой! Поехал занавес"…
