— Так времени мало, — я начал жестким голосом отдавать команды. — Становись за креслом, закрой меня со стороны корпуса.
Василий быстро, не возражая как всегда, выполнил команду. Я зашел справа опустился на колени, двумя кистями рук с растопыренными пальцами осторожно приподнял любину голову и, проверив положение всех своих пальцев, несильно надавил ими на голову Любы.
Глаза друга наполнились ужасом.
— Один китаец научил в Ташкенте — восточная медицина. — Не стал я вдаваться в подробности, оглядываясь по сторонам и считая про себя: "и пять, и шесть".
"Это было нашим с Олей последним средством, подстраховкой на случай если не сработает таймер. Мой не сработал, похоже, из-за контузии. В конечном же счете, завершив свой план, который был только отложен на время, я тоже сделаю перезагрузку. Вглядываюсь в любины глаза: "и пятьдесят девять, и шестьдесят"."
Опускаю руки и поднимаюсь с колен.
"Неужели, всё? Ничего не вышло"?
— Лёша? Где мы? — любины слова, не олины.
Василий начал оседать на снег, я хватаю его за воротник. Скашиваю глаз налево и в трех метрах от себя вижу пожилую сиделку, позабывшую своего вертлявого подопечного, переводящую иступленный взор с Любы на меня и мелко крестящуюся.
"Бл…, ну теперь я — чекист — орденоносец, лечащий наложением рук"…
Впрочем, несознательную гражданку в следующую минуту оттерли от меня три, неведомо откуда взявшиеся, санитарки внушительных размеров и, светясь от счастья, стали поздравлять меня с орденом, желать здоровья, время от времени проверяя содержимое карманов своих халатов ища в них что-то.
"Бывает, видно мобильники забыли дома. Ну тогда обойдемся без сэлфи".
Всеобщее ликование длилось недолго, появившаяся старшая медсестра быстро и решительно отправила больных в палаты, а посетителей на выход.
— Никому ни слова, что видел, — суровым голосом отвечаю на немой васин вопрос. — Мне может сильно влететь, если начальство узнает. Говори, если будут спрашивать, что не было ничего такого. Просто стояли, просто смотрели…
Василий молча кивает головой, а его губы расплываются в улыбке…
— Я бы чего-нибудь съел, — тоже настраиваюсь на позитивную волну. — У нас сейчас в больнице макароны дают.
— Я ж тебе получку принес! — Хлопает себя по лбу друг и лезет в карман. — Двести пятьдесят рублей! Зайди завтра в кассу распишись. А я сейчас на "Светлану" в отдел кадров…
Ленинград, Проспект Красных Зорь,
31 декабря 1934 г. 16:30
"А большой палец в правом сапоге начал неметь… примораживает… ничего, вон уже показалась темная на фоне серого неба громадина — наше общежитие. Наше общежитие — в одном из лучших зданий во всём городе! Хотя, все правильно — не при капитализме живем. Не хочу назад. Нет, не то. Я нужен здесь. Стоп! Это значит молодого, здорового парня в канаву, потому что старому хрену снова понравилось флиртовать с молодыми медсестрами? Не хорошо… Давай-ка, друг, передавай скорее знания и у.ё. Вологдин с Бергом как потенциальные получатели информации, правда, отпадают. Ну, какое может быть доверие между мной и ними после моей фотографии в газете и их допросов в НКВД?
