- Вы могли меня разбудить и взять с собой, - возразил Тоньо, - я уверен, что мы бы ее сразу нашли с помощью Дианы. Знаете, это она повела папу в Шенильский лес.
- Славная собака, твоя Диана.
- Но я просто не понимаю, - добавил с очень серьез-ной миной мальчик, - не понимаю, почему Эли это сделала. В школе ничего не случилось. Вы ее не бранили?
- Нет, не бранила.
Он посмотрел на нее так пристально, что она несколько смутилась.
Низенький дом Гонзалеса стоял за километр от усадьбы, прямо у большой дороги. Сесиль с мальчиком мгновенно доехали. Сердце сжалось у молодой женщины, когда она входила в дом.
Эли, казалось, не захотела проснуться, когда мать наклонилась над ней. Девочка почувствовала, как горячие капли смочили ей лицо, но не поняла, что это были слезы.
- Голубка моя, родная моя деточка, - говорила Сесиль, - почему ты это сделала?.
- Бездомная собака, только бездомная собака! - бормотала в полусне Эли. Потом она открыла глаза и увидела мать. Но улыбка не появилась на ее губах. Это строгое лицо, этот молчаливый приговор острой болью отозвался в сердце Сесили.
- Мама, - наконец сказала девочка, - мама, это ты? Ты за мной приехала? Отвези меня домой. - И, словно успокоившись, она закрыла глаза.
«Детка моя, незлопамятная моя девочка, - подумала Сесиль, - вот что ты сочла нужным мне сказать». Она почувствовала, насколько она себя унизила, не выполнив принятых на себя материнских обязанностей.
Завернув свою дочь в одеяло и передав ее на руки Марии, Сесиль повезла Эли домой. Она уже не ощущала усталости от бессонной ночи, проведенной в поисках ребенка. Она раздела Эли, которая оставалась ко всему безучастной; уложила ее на свою широкую кровать, растерла, легла одетая рядом с ней, чтобы согреть, поцеловала маленькую безжизненную ручку и, полная тревоги, стала ждать приезда Франсиса и врача.
Франсис очень спешил и прибыл первым. Сесиль слышала скрип гравия под колесами машины; она вспомнила то злосчастное утро, когда явилось гестапо арестовать Поля. С тех пор ей всегда становилось страшно, когда в тусклые предутренние часы скрипел гравий, отбрасываемый колесами автомобиля.
Франсис на цыпочках вошел в ее спальню. Сесиль посмотрела на него измученными глазами, но не посмела пошевельнуться, боясь потревожить девчурку, которая металась во сне. Франсис поцеловал в губы молодую женщину и провел прохладной рукой по ее озабоченному лбу. Потом он наклонился к Эли, которая то прятала голову, прижимаясь к матери, словно думая избавиться этим от боли, то поднимала лицо, как утопающий, которому не хватает воздуха. Тогда молодой человек спросил Сесиль: «Почему?»
