- Не скрою, что ее выходка меня покоробила, - призналась Роза, - даже очень покоробила, но мы придаем этому слову большее значение, чем ребенок. Кухонный табурет довольно тяжел и напомнил этим Эли ведра, под тяжестью которых чуть ли не падает Козетта. Ничего не поделаешь; Эли всегда кажется, что ее стараются использовать, наверно это потому, что она росла без отца и матери.
- Вот, вот, и на этот раз защищай ее!
- Я ее не защищаю, но стараюсь понять. Думаю, что нет девочки, которая в те дни, когда ей досталось от матери и она почувствовала себя несчастной, не уподобила бы себя Козетте. Не стоит принимать это трагически, Сесиль. Сегодня вечером она позабудет о своей злой выходке, и ты тоже.
- Пусть она отправляется играть с Тоньо. Я не хочу, чтобы она оставалась дома сегодня вечером.
- Как хорошо, что с ней дружит славный мальчик!
- Тоньо? Я уверена, что Тоньо ее не любит. Он ее терпит, потому что она моя дочь. Попроси Эли рассказать тебе случай с шоколадными конфетами, которые принес ей Тоньо в день ее рождения. Нет у нее друзей и среди школьников. Помнишь, как они смотрели на нее, когда мы за ней заехали? Ты иногда говоришь мне, что у нее любящее сердце… Разве она когда-нибудь вспоминает тепло свою кормилицу, у которой она пробыла до семи лет? Никогда или почти никогда. Она ее совершенно забыла.
- Ты не совсем права. Вчера, когда она ела вареные каштаны, она залила их молоком, как у «мамки в Жорнаке». А все ее привычки - есть, умываться или скорее не умываться, которые нам стоило такого труда искоренить, - разве они не свидетельствуют об ее привязанности к тому, что ей внушали в младенческие годы?
- Но что тут общего с чувством?
- Ты говоришь о том, что случилось давно, стараешься вспомнить все, что можно вменить ей в вину. Лучше бы тебе продумать вопрос, который действительно стоит перед тобой с тех пор, как ты узнала об ее происхождении, - можешь ли ты оставить ее у себя, или нет.
- Я не в состоянии больше ее видеть, - призналась Сесиль. - Ее лицо, глаза, ее манера есть, смеяться - все меня озлобляет донельзя. Нет, не могу больше. Она должна стать покорной, усердно заниматься в школе, перестать дерзить, слушаться… или пусть убирается. У меня, право, слишком веские причины, чтобы не выносить ее.
* * *
Роза, занятая приготовлениями к отъезду, не имела времени помогать Эли готовить уроки. Сесиль же, и без того раздраженная, считала излишним оказывать помощь девочке и ставила в пример себя: она всегда училась самостоятельно.
