Мелодия затихла. Послышался голос Розы, напоминавшей Эли, что нужно торопиться в школу. Девочка, поспешно поцеловав мать, убежала.
Спустя несколько минут Роза пришла в спальню Сесили. Она, как и Эли, заметила иллюстрации и, сев на кровать, спросила:
- Это плоды твоих ночных размышлений? Ты воображаешь, что необходимо бередить свои раны и продолжать ненавидеть? Нет, нужно, чтобы народы, особенно те, которые так сильно страдали, подали другу другу руки и войны стали невозможны. Ты, конечно, позволишь убрать эти страшные снимки?
Сесиль не в состоянии была протестовать. Глазами, полными слез, она смотрела, как Роза уносит иллюстрации, чтобы спрятать их или уничтожить. Она соскочила с кровати и побежала следом за теткой на кухню, крича:
- Только не жги их! Что ты хочешь с ними делать? Ты хочешь их сжечь?
- Нет, нет; ну спрячь их куда-нибудь сама, только, пожалуйста, больше не рассматривай.
- Немцы были так кровожадны, - пробормотала Сесиль, дрожащими руками забирая снимки. - Ты себе представляешь, что вынес Поль?
- Все люди кровожадны, когда им в руки дают смертоносное оружие и заставляют убивать, мучить.
- Немцы вели себя, как садисты, - крикнула не владевшая уже собой Сесиль. - Я ненавижу их за все зло, которое они причинили, за Орадур, за повешенных в Тюлле, за лагери смерти, за уничтожение многих тысяч невинных евреев, за Брест, за Шатобриан, за все страдания, террор, слезы, предсмертный хрип их жертв.
- Немецкий народ достаточно пострадал от войны,- возразила Роза, - он так же хочет мира, как и другие народы.
- Я бы всем сердцем готова была поверить в миролюбивую Германию, но много немцев думают только о милитаризации. И, если это допустить, то весьма и весьма скоро они расквартируют своих солдат в наших городах и станут шагать по нашим дорогам. Я уже слышу топот их сапог и лязг их мерзких… Возможно, что, проходя по нашим местам, какой-нибудь немецкий офицер улыбнется моей дочери и скажет себе, смутно припоминая ее мать, что он где-то видел это хорошенькое личико.
- Конечно, все это возможно, - согласилась Роза, чтобы успокоить Сесиль. Черные глаза молодой женщины, которые могли смотреть так ласково, сверкали гневом. - Все возможно… но ребенок, ребенок здесь ни при чем.
- Слушай же; ты хорошо знала Поля. Вы с ним вместе учились, он всегда был твоим другом. Ну так скажи мне откровенно, как поступил бы Поль на моем месте?..
- Поль? - воскликнула Роза. - Для Поля это не имело бы значения, у него и мысли бы не явилось изменить раз принятому решению. Возможно, что он даже удочерил бы Бабетту, невзирая ни на что.
