— Я не поняла: виновнице торжества кто-нибудь нальет? — возмутилась я, не в силах найти веселый и искрений ответ.
— Егор, — скомандовали девчонки.
Но, как выяснилось, Ритка открывает коньяк лучше. Почему мы его решили открыть прямо в фойе, объяснить было невозможно, но, когда дошло до тоста, выяснилось, что косые взгляды снующего мимо начальственного состава к веселью не располагают, и мы вышли из здания, разместились под козырьком, чуть сбоку от входа. И всем сразу стало не до нас: погода стояла просто ужасная, с неба лились потоки снега с дождем, а пеший ход до парковки никто не отменял. Тут, пожалуй, не станешь сетовать на не в меру веселую молодую, чуть пьяненькую компанию.
С козырька вода шла чуть ли не потоком, а за ним творился настоящий ад, но мы пили дорогой коньяк из пластиковых стаканов и чувствовали себя восхитительно живыми. Да, я была одинока, казалось, что сердце разбито… Но все это казалось таким игрушечным в сравнении с ощущением, будто долгое время стоял перед вратами, за которыми таилась магия, и вдруг они раскрылись, позволяя присоединиться к миру, полному ярких красок и возможностей. Так оно, кстати, и было. В отличии от не взаимной, эфемерной влюбленности, почва под ногами стала тверже всерьез, и откуда-то взялся воздух.
Да и друзья здорово помогали. В конце концов, любим мы гормонами, а вот дружим — головой. Найти человека, который примет тебя со всеми твоими тараканами, будучи в твердой памяти и незамутненном эндорфинами рассудке, куда приятнее. Нельзя задружить только от одиночества, но можно оказаться в одной постели, как Иришка и Егор. Нельзя задружить из-за общего задания по работе, как мы с Иваном. Настоящая дружба — пить коньяк, пока в твой капюшон льется вода и хохотать над нелепостями друг друга, и чтобы ничего из этого не было в тягость. Помнить, что твой человек где-то есть, всегда, а не только когда удобно. Сама не ведая, в тот вечер я была одним из самых богатых людей на планете: со мной были люди, безусловно мной дорожившие. В тот вечер я в это верила.
Следующий месяц для меня прошел как в тумане. Когда Гордеев сказал, что после прохождения испытательного периода станет сложнее, я подумала, что это ерунда, но, оказалось, начальник не умеет преувеличивать. Испытательный срок был цветочками, а вот потом все стало серьезно. Мне, как в сверхсекретной организации, повысили уровень допуска, и теперь я знакомилось с партнерами Гордеева, углубленно изучала рабочий процесс и устройство суда изнутри, у меня даже было право принимать вместо Гордеева некоторые документы, лишь бы главный не отвлекался. А потом я приходила домой и падала. Не интересовали ни разговоры, ни домашние дела: я падала и засыпала.
