Мать повторно вышла замуж, когда мне исполнилось семнадцать, а Илоне — четырнадцать, и уехала, оставив нас в тех самых обшарпанных комнатах общежития — единственном доме, который мы знали. Не нужно ее винить, то был брак по расчету. Красивая, моложавая, лишенная амбиций женщина из бедняков и весьма поганого нрава мужчина, готовый платить за некоторые ее прихоти — не тот альянс, который есть смысл обсуждать. Разумеется, новоиспеченный супруг не желал видеть под своей крышей лишних сожительниц. В общем, она уехала, переложив на меня заботу о сестре. И я почувствовала себя брошенной, не нужной, лишенной чего-то важного. Я так хотела выбраться из этого ненавистного общежития, из жизни, которой стыдилась. Но вместо этого нас покидала мама, и это словно ставило на крест на моем будущем. Тот самый человек, который должен был защищать, оберегать, помогать, тянуть… просто собрал свои вещи и исчез. Всю ночь меня трясло, как в лихорадке, от нервов. А на следующий день мама появилась на пороге с кастрюлей голубцов и принялась меня лечить. Как выяснилось, она и не думала уходить надолго, бросать или начинать новую жизнь. Со временем я поняла, что первопричиной этого ухода явился стыд. Она всю жизнь проработала на заводе сортировщиком пластиковых контейнеров за копейки. Не могла себя пересилить и подняться хоть капельку выше, а ведь мы росли, начинали понимать, что к чему. К тому же, я, в отличие от сестры, была не сдержана на язык. Да вы уже сами должны были это понять.
Однако, как бы я ни утешала себя логикой, разум есть разум, а страх иррационален, и с тех пор он поселился во мне, заставляя делать глупости. Потому, когда вдруг Лона, как мама, собралась проделать точно такой же фокус… я отреагировала слишком импульсивно. Остаться в этом богом забытом месте наедине с ненавистью наших соседей — людей, общества которых я стыдилась всю свою жизнь — было выше моих сил. Я три года откладывала с каждой зарплаты все, что могла, лишь бы поскорее перебраться в более приличное место
— Лона же нашла быстрый и проверенный способ упорхнуть, бросив меня с этими попытками. Будто предавала.
Я так утонула в своих мыслях, что не заметила, как грустно сгорбилась сестра. Только ее слова вывели меня из транса:
— Знаешь, Уля, иногда любить тебя очень сложно.
Я запомнила ее слова на долгие годы.
***
В те времена, когда я работала в «ГорЭншуранс» курьером, это здание являлось своего рода венцом архитектурного ансамбля всего бизнес-островка. Вместе с остальными строениями оно представляло собой вершину пирамиды, расположенной на небольшом возвышении. Смотрелось величественно и гармонично. Конструктивизм: стекло и бетон, устремленные на много метров вверх. Впоследствии, конечно, нашлись умники, которые попытались испортить впечатление от района, и настроили всякой конкурентной ерунды из разряда «у меня длиннее», «у меня оригинальнее», «у меня дороже», но только испортили вид, потому что «ГорЭншуранс» был своего рода архитектурным золотым сечением. А как говорили мне мудрые люди, победить можно что угодно, но только не вкус.
