Реакция родителей показывала, можно ли в следующий раз появиться рядом с ними какой-нибудь пожилой бабульке или солидной даме, которые тут же найдут повод, чтобы публично укорить родителей в недосмотре. Если и тут родители вели себя смирно, запускался механизм пожёстче. Суть таких операций сводилась к тому, чтобы выявлять степень привязанности и способности к защите у таких родителей своих детей. Слабых и податливых продолжали обижать, пока не убеждались, что ребёнка можно или похитить, или отобрать юридически.
— Подожди, — спросил я его, — бывают же случаи, когда встречаются родители, с которыми лучше так не поступать? Скажем, и в семье порядок, и родители не промах — могут и по роже съездить. А всё равно отбирают детей.
— Значит, чем-то привлёк внимание сам ребёнок, — такой был ответ.
Информации, которой мне удалось собрать за день, хватило бы, чтобы осудить на десяток тысяч лет сотни человек. И это только от меня одного. А ещё таких же девяносто девять солдат сегодня орудовали по всем нашим Штатам.
Сержант, увязавшись за Манаем, исследовал криминальные элементы. Манай крутился с людьми, которые занимались хищением и продажей детей. Большая часть их действовала в тесной связи и по указанию таких, как «моя» охранная фирма, но в случае чего механизм отмежевания отработан был как часики. И бандиты знали свою участь, а потому старались страховаться собственными усилиями. Украсть и привезти ребёнка к заказчику в обход всей педофилической системы, причём на полное растерзание, без отчёта и возврата — дорогого стоило. Поэтому эти люди не боялись залётов в полицию — на завтра человек, который тебя поймал за руку и привёл в правоохранительные органы, просто исчезал.
Вечером мы снова сидели с напарником на ступеньках лестницы, ведущей в наши спальни. «Мать» семейства сварила нам кофе. К кофе, по-нашему, полагалось по глотку «манаевских» виски — я налил себе и Сержанту.
— Я завтра хочу отправиться в какой-нибудь диспансер, — сказал я напарнику.
— Они собираются везти нас в зоопарк, — ответил Сержант.
— Вот Манай и не поедет, а повезёт меня в диспансер.
— Он же это и придумал.
— Знаю, знаю. Но мне кажется, такая поездка нам ничего не даст, поэтому я его собью с этой мысли.
— А мне кажется, мы могли бы много извлечь из этой поездки — всё-таки публичное поведение Благополучной семьи.
— Согласен. Поэтому разделимся, чтобы ничего не упустить, надо всё-таки сгонять и туда, и туда. По всему, мы не доберёмся до диспансера, исходя из наших планов, а насколько я помню, ни один диспансер, ни для кого «заходом» не сделали.
