По импульсу в мизинце мы будем узнавать о существовании в радиусе ста метров «своего», а по взгляду это видеть.
А вот за сутки начался мандраж. Нас «запустили», то есть включили всю имплантированную в нас технику. Тело отозвалось десятками получаемых и передаваемых сигналов, некоторые из которых в том или ином случае ощущались физически. До этого по отдельности я испытал работу каждого из датчиков, передатчиков и прочей электроники у себя внутри, но действие всех сразу переживал впервые. Один мизинец пульсировал, потому что кругом были «свои». Второй мизинец известной мне азбукой пульсов оповещал то о повышенном артериальном давлении, то о попадании меня в поле зрения видеокамер; то, вдруг, мне «пришла» рекомендация восполнить запасы сахара, то сообщение, что в таком стрессовом режиме я смогу полноценно проработать ещё два часа. Мандраж, который возник от всего этого, и того, что завтра предстоит подняться на поверхность, был такой сильный, что я погрешил мыслью сгонять к медикам. А тут ещё «почувствовал» в мизинце, что мне звонит напарник.
Первой мыслью было: «нашёл время», — но сразу более продуктивная вторая, что это очень даже правильно так испытать друг друга, и именно сейчас, оседлала негативную эмоцию.
Я переплёл пальцы на правой руке в нужное положение и нарисовал в воздухе круг с вертикальным диаметром. В голове раздалось:
«Алло!»
Я ошарашено опустился на диван.
«Алло», — говорю.
«Как твоё?» — спросил он.
«Как будто только что родился, но только сразу с мозгами!»
«Я тоже пока не в норме, Сержант!»
«Справимся?»
«Фигня-вопрос, напарник!»
«Эй, ребята, нечего занимать линию для поболтать».
«Седой? Какого хрена? И ты тут будешь?» — заорал я.
«Только иногда, когда сильно по вас соскучусь», — и он засмеялся.
«А можно как-то потише делать здесь звук? — спросил мой напарник, — а то, если Сержант заржёт как-нибудь своим смехом, я оглохну».
«Шутку оценил, — сказал я, — отдача замучает в ближайшее время».
«Так, я не понял, мы можем с тобой связываться? А что ж ты нам свой телефон в дорожку не написал?» — продолжал мой напарник, обращаясь к Седому.
«Э, не, братцы, — отвечал Седой, — субординацию, может, кто и отменил, а вот структуру коммуникации ввернули. У нас с вами связь односторонняя будет. Будете плохо себя вести, буду звонить вам и грозить пальчиком. А будете вести себя хорошо, буду ставить вам на ночь расслабляющую музыку» — и он продолжал смеяться.
«Телефонный» разговор отвлёк от будоражащих мою гормональную систему мыслей. Палец перестал «вещать» о гормональном дисбалансе и повышенном артериальном давлении, но конфету я в рот отправил, затем вторую. Норма сахара перестала быть пониженной. Зато через, опять же, пульсацию стало известно, что мочевой пузырь заполнен на половину.
