Через десять минут ко второй, ожидающей своего потребителя чашке кофе, подсел и закурил подросток семнадцати лет. Но, не зная его возраста, никто никогда не дал бы ему меньше двадцати восьми. Приставленный помощником к сутенёру с двенадцати лет, приобщившийся к спиртному, наркотикам и сигаретам с тринадцати, начавший вести беспорядочную половую жизнь с четырнадцати, где его партнёрами и партнёршами выступали, как правило, отставные проституты и проститутки, к семнадцати годам этот подросток представлял собой сосредоточение падения нравов нашей Европы. А внешне просто парень, вернее — мужик. Таких, как может показаться, кругом десятки и сотни. Точно одно: ничего хорошего нельзя сказать о парне, который двадцать четыре часа в сутки проводит в одной и той же одежде. Его зовут Манай. Кто бы, когда бы и где бы с ним не встречался, всегда Манай выглядел одинаково: засаленные, не знающие, что такое стирка, джинсы, «майка-алкоголичка», которая когда-то была белая, а теперь серая и растянутая, почти полностью оголяющая волосатую грудь. Поверх этой майки, вторая, то ли зелёная, толи синяя, с длинными рукавами и с растянутым почти до плеч воротом. Металлическая цепочка с кулоном в виде половины черепа и большой католический серебряный крест на чёрном шнурке. Единственное из утреннего моциона, что он проделывал ежедневно над своей внешностью, это натирание массажным маслом торчащей из вороха вонючих маек видимой части волосатой груди, а также областей шеи и лица, и зализывание назад своих чёрных волос промасленными руками.
Такой он и появился на кухне, держа руки в карманах джинсов, и, не стесняясь окружающих, вытирая их там от масла об ткань. На его появление никто не обратил внимания, как и он сам ни на кого и ни на что, кроме своей чашки кофе, к которой жадно и устремился. После того, как он затянулся сигаретой и сделал глоток кофе, к нему, продолжая смотреть в телевизор, обратился «отец»:
— Только что себя рекламировал клиент, вот телефон, — сказал мужчина и, включив телефон и найдя сделанную несколько минут назад в нём запись, передал его Манаю.
— Миллионер, — добавил «отец», с каменным лицом продолжая смотреть «новости».
Манай записал телефон.
— А что, эти свалили уже? — спросил он женщину.
— Ни эти, а эта, ты наверно хотел спросить? — ответила ты.
— Чё за хрень?
— Ни чё! Когда ты последний раз смотрелся у доктора? Ты когда-нибудь так испортишь нам кого-нибудь из них! Задолбал!
