Ну и куда, собственно, забросила нас наша организация? Помните, под каким названием это послание? Я буду всячески стараться измыслить, как бы поудобней в процессе изложения избежать описаний событий, которые во всю явят, почему такое название, и попытаюсь приложить для этого максимум усилий, но вот в некоторых местах кое-что допущу, как уже сделал это пару раз, чтобы было понятно, что происходит. Хороший знак — остаться неравнодушным ко всему этому после того, что пришлось увидеть. Это я о себе. Тем не менее…
Утро, солнечно, около восьми часов. Детский, неоднократно повторяющийся слабый окрик «мама» потихоньку начинает наполнять тишину дома жизнью. «Мама» начинает выбираться из под опутываемого её голое тело грязного ортопедического одеяла. Накидывает майку, и та ниспадает краем ниже колен. Босая шлёпает в «детскую», где в кроватке уже стоит двухгодичная девочка и протягивает к ней ручки. Женщина наклоняется, снимает с ребёнка разбухший за ночь подгузник, берёт девочку на руки и направляется в сторону двух кроватей средних размеров. Дёргает, будя, двух детей по восемь и девять лет, мальчика и девочку, по разу за ухо и уходит из комнаты. Открывает смежную дверь, подходит к ещё трём кроватям, и проделывает то же самое, что сейчас сделала с ушами одних, с ушами других троих детей. Пока доходит до кухни, за спиной уже улавливает признаки начинающейся брани между детьми. Начинает готовить завтрак. У детей каша и чай с бутербродом; их «отцу» и Манаю с Ушастым начинает нарезать и отбивать мясо для отбивных; ставит воду под макароны, настругивает на тёрке сыр для посыпки макарон. Сама уже курит и пьёт кофе. Ребёнок сидит в возрастном кресле и грызёт морковку. Женщина включает телевизор. Через некоторое время появляются дети и рассаживаются на привычные места. Самая младшая из пришедших заявляет:
— Я не хочу сидеть с Миксом.
Микс, двенадцатилетний подросток, отодвигается, но Милка стоит, упёршись в ситуацию — сегодня её, вдруг, взбесило, что придётся сидеть рядом со старшим приёмным братом.
— Милка, зачем ты с утра всем настроение портишь? — спрашивает мать, не выпуская изо рта сигарету, щурясь от попадающего в глаза дыма, засыпая одной рукой из пачки в кипящую водой кастрюлю макароны, а второй, придавая им движение по кругу, сильно размешивая по часовой стрелке её содержимое.
Девочка продолжает стоять, скрестив руки на груди, надувая губки, и не присаживаясь на одну с братом скамейку.
