Постепенно из обозреваемого пространства стали выхватываться и привлекать внимание то одна деталь, то другая. Начинающееся ото рва травяное покрытие метров через пятьсот плавно переходило во что-то покрытое будто золотистой травой. Я знал только один вид травы такого цвета — рожь. Могло ли такое быть, чтобы на земле аквапофагов росла трава, из которой изготовляют хлеб? За полоской так называемой ржи шла луговая растительность, и если это не была какая-нибудь радужная игра света, то, то там то тут можно было наблюдать разноцветье и скопище высоких кустарников, а то и деревьев, а чуть дальше и вовсе начинался лес, не высокий, степенный, величественный и бескрайний. Картина хватала за душу. Однако, всё это было в высшей степени странно.
Я стал всматриваться и всматриваться в эту природную красоту. Было бы странно, если б мне сейчас удалось наблюдать картину, о которой, быть может, мечтают многие из нас — а именно, увидеть полчища одичавших жителей земли, на которую я сейчас смотрел. Правда, земли, которая представлялась мне иной; ну просто природой своей аквапофаги обусловливали отсутствие растительности там, где есть они. И тут я заметил две фигуры, которые показались из далёкого леса. У меня перехватило дыхание. Это были всего лишь две белые точки. Не животные, это точно. Наличие растительности, куда не шло, но чтобы живые организмы, кроме самих аквапофагов. Я стал дико всматриваться, а потом бросился к себе в коморку за монокуляром.
Картина, которую я стал рассматривать при сильном приближении, просто не могла существовать в реальности. Молодые парень и девушка в белых, почти одинаковых распашонках. На девушке ещё лёгкая, чуть ниже колен, широкая юбка красно-оранжевой расцветки, на молодом человеке светлые штаны, оба босиком. Мощности монокуляра хватало, чтобы разглядеть распущенные, чёрные, длинные волосы девушки, с вплетёнными в них двумя ленточками расцветки юбки, и тёмные короткие волосы у него. Девушка была на две головы ниже мужчины и в два с половиной раза меньше его в объёме, у того были покатые широкие плечи, он казался до безобразия спортивно сложенным и здоровым, и высоким. Иногда он с лёгкость подхватывал девушку на руки, и они кружились с ней на одном месте, радостные, смеющиеся; или просто стояли, держась за руки, или шли, обращая друг к другу свои лица, светившиеся таким счастьем, что я позавидовал им от имени всех граждан и неграждан наших Соединённых Штатов Европы. Я отстранил монокуляр, чтобы вживую посмотреть в их сторону, и может увидеть ещё что-нибудь заманчивое рядом с ними для рассмотрения в монокуляр, но обнаружил, что лежу на краю глубочайшей пропасти.
