— Но, этого же не может быть…
— Тут — может, — устало сказал я. — Это мир наших желаний. Мы оба хотим, чтобы он был жив — вот он и жив. До него этот мир нам помог быть вместе, помнишь? Вебсик же говорил, что человек может гораздо больше, чем думает о себе сам. Древние религии считали человека созданным Богом «по образу и подобию своему», правда, это порой понималось превратно. Знаешь, что такое счастье? Совпадение желаний.
Я посмотрел в сторону Славы. Он лежал неподвижно, но глаза были открыты и редко моргали. Грудь чуть заметно поднималась и опускалась. Ладно, пусть лежит…
— Ты хочешь сказать, что это море, берег, прибой — наши фантазии?
— Желание — это не всегда фантазия, — возразил я. — Желание — это гармонизация бытия. Любовь, например, гармонизация, каковой ты и являешься для меня. Вебсик и дом создают этот мир желаний для нас, понимаешь?… Меня не покидает ощущение, что испытательный срок на две недели, назначенный Михом, это не формальность. Нас и наши желания тут испытывают. Тут хорошо, а нам учиться надо, не забыла? Ты готова захотеть вернуться?
— А папа как?
— А вот и посмотрим. Тут он жив — это главное. И тут ему ничего не угрожает больше. А сможет ли он перейти с нами обратно, я не знаю. Надо всё обсудить с Вебсиком и с Мартой. Судя по логике, тут мы не можем своим желанием вернуть ему память, это может только он сам. Если он перейдёт с нами, то там вся надежда на Вебсика и диагноста. Так, — скомандовал я. — Берёмся за руки и страстно желаем вернуться.
Влада подчинилась, не сказав ничего в ответ. Мы взялись за руки, и какая-то тёплая волна притянула нас, сливая во что-то единое целое. Когда, наконец, мы оторвались друг от друга и открыли глаза, то обнаружили себя снова в гостиной. Славы с нами не было. Был Пусь, страшно довольный нашим возвращением.
Откуда-то снизу донёсся крик Марты. Она звала нас.
Когда мы выбежали с Владой на улицу, то прямо у порога дома увидели стоящую на коленях Марту, перед которой разведчик опустил уже знакомое нам тело Славы. Безжизненное. Марта, а точнее — Джека, нашла его у водопропускной трубы под полотном железной дороги, метрах в четырёхстах от серпантина. Судя по повреждениям, его бросило туда с большой высоты. Смотреть было страшно, и я поскорее увёл Владу.
Кухонные роботы усвоили прежние уроки и аккуратно перенесли тело на стол в залу рядом с комнатой Марты. Признаков жизни я своим сканером не нашёл.
Вспоминать про море не хотелось…
