— Дай мне сына, черт тебя дери!
Селеста тихо засмеялась. Один — ноль в ее пользу: он снова сорвался на приказной, «полицейский» тон. В трубке было слышно, как Селеста воркующим голоском ласково подзывает Стефана по-чешски. И вот он, мальчик, — как раз посреди между ними, и не его и не ее:
— Папа, Малкольм?
— Ага. С Новым годом!
— Мы смотрели салют. Поднялись на крышу и были под зон… зонн…
— Вы держали зонтики?
— Да. Мы видели, как мэрия вдруг вся осветился, а потом салют, а потом они… залопались?
— Затрещали, Стефан, — поправил мальчика Мал. — За-тре-ща-ли. Лопнуть — это другое, это когда надутый шар проткнешь.
— За-тре-ска-ли? — Стефан пытался произнести новое для него слово.
— Ща-ща, затрещали. Мы займемся с тобой языком, когда я приду, и потом, может быть, съездим в парк Уэстлейк, будем уток кормить.
— А ты салют смотрел? Выглядывал в окно, чтобы посмотреть?
Во время салюта Мал отбивался от назойливой Пенни Дискант, предлагавшей перепихнуться в раздевалке; она терлась об него грудью и ногами, и он теперь жалел, что не воспользовался этим шансом.
— Да, было красиво. Сынок, мне надо идти. Работа. А ты иди еще поспи, чтобы не дремать у меня на уроке.
— Хорошо. Хочешь поговорить с мутти?
— Нет. До свидания, Стефан.
— До свидания, па-ап.
Мал положил трубку. Руки у него дрожали, на глазах выступили слезы.
Деловой центр Лос-Анджелеса пребывает в оцепенении, словно в пьяном сне. Одни лишь алкаши шевелятся в очереди у миссии Союза спасения в ожидании бесплатных пончиков и кофе. Перед дешевыми гостиницами на Главной Южной в беспорядке припаркованы машины: некоторые уткнулись передком в помятые бамперы других. Из окон свисают мокрые ленты серпантина и устилают тротуар, а проглядывающее на востоке солнце навевает ощущения жара, пота и тяжелого похмелья. Ведя машину к ресторану «Тихий океан», Мал мечтал о том, как бы поскорее кончился это первый день нового десятилетия.
Ресторан был забит увешанными фотоаппаратами туристами. Они с жадностью уплетали фирменный завтрак «Розовая чаша» — омлет с устрицами, овсяные блинчики, коктейль «Кровавая Мэри» и кофе. Метрдотель сообщил Малу, что мистер Лоу и еще один джентльмен ожидают его в «Золотой лихорадке» — зале, охотно посещаемом представителями городской элиты. Мал прошел вглубь и постучал в закрытую дверь. Через мгновение она приоткрылась, и в проеме показался улыбающийся «другой джентльмен»:
— Тук-тук, кого там несет? Красные, берегись, — Дадли Смит идет! Прошу, лейтенант! Сегодня здесь собрались лучшие умы полиции, и сие событие заслуживает того, чтобы быть достойно отмеченным.
