- Не пойдет. Глянь: крыша худая, а здесь окон много, а здесь стены тонкие.
Конечно же, почти все эти строения годились. Но каждое могло стать каменным мешком, из которого нет выхода, а ведь Ильюхин помнил задачу: спасти. Если что - спасти любой ценой. Ради ближних своих. Ради братьев своих. По революции.
- А то вот еще один домик есть... - задумчиво произнес бородавчатый. Да ты его, поди и видел, когда в церковь... Ну... - смутился, - в храм приходил... - И вылупил маленькие глазки, отчего они сразу сделались пуговицами на ниточках.
- У вас тут чего... Круговая порука, что ли? - невесело пошутил Ильюхин. - Я смотрю - вы тут все длинные-длинные...
- Извини, товарищ. Я за тобой топал. Приказали - и топал. Ты ведь понимаешь, что такое ревдисициплина? Ну и вот.
- Без обид, - сказал Ильюхин. - Что за дом? Напротив Вознесенской церкви, что ли? - Он сразу обратил внимание на этот особняк. Ведь при нем был сад с прочным дощатым забором. Но если что - этот забор группа товарищей сковырнет за раз-два! - Ладно, веди.
Дом в один этаж с полуподвалом стоял на косогоре. Тут даже расход досок на ограждение можно было уменьшить, а это для молодой республики совсем не пустое дело. Сразу вспомнил винцо на столе у Войкова, танцы-шманцы, икорку и чердак, и стало не то чтобы стыдно, нет. Но неприятно. Обошли вокруг, бородавчатый обратил внимание на то, что некоторые доски в заборе вокруг сада болтаются. "Починим", - отмахнулся Ильюхин. В самом деле - то, что надо.
А внутри? Это была провинциальная почти роскошь. Уставшее семейство будет искренне радо просторным комнатам, саду, тишине и благостному звону с колокольни напротив. За-ме-ча-тель-но!
Когда вновь оказались на проспекте, сразу же увидели колонну красноармейцев и штатских работного вида с красными бантами на фуражках и шапках. Шаг был неровный, скучный, и даже знакомая песня не бодрила, а только подчеркивала не то усталость, не то обреченность. "Смело, товарищи в ногу..." - пели нестройно, и вдруг бородавчатый похабно засмеялся:
- А ты повтори быстро - нога в ногу, нога - в ногу, ну?
Ильюхин повторил и хмыкнул.
- Похабник ты... Святое дело изгадил.
Через час Ильюхин доложил Голощекину и Юровскому о том, что дом "под семью" - так он выразился - найден. Оба кивнули молча, без интереса, только Голощекин сказал:
- Есть одна идейка... Яков объяснит, - и ушел.
Юровский долго молчал, меряя кабинет из угла в угол и подолгу застревая у окна. Потом обернулся.
