Антони, созерцая похожего на крысу каптенармуса, думал: "Без сомнения, никогда еще от начала мира не собиралось за одним столом столько бравых удальцов и такие славные морские волки, как капитан Джорхем и его помощник".
Неважно, что слов капитана Джорхема они не понимали рассудком. Что такое рассудок? Да и где он? Всех восторгали сами звуки, которые издавал старый моряк. Человек, который победил ящерицу! С шести метров, заметьте! Когда он смеялся своей шутке, дворик отвечал ревом. Два смуглых, грязных мальчика в обнимку сидели на могучей виноградной лозе и, болтая, смотрели вниз, словно обезьянки, взирающие на львиное пиршество. Однако Антони чувствовал, и остальные чувствовали, что мальчики эти тоже часть их превосходного общества. Они тоже оценены по достоинству и приняты в компанию. Да, все превосходно. Все счастливы. Он счастлив. Они счастливы.
Антони никогда столько не пил и не веселился. Вино струилось в его крови. Мир, слегка расплывчатый, сверкал на солнце подобно лесной чаще. Узор виноградных листьев на шпалере, их тень на каменных плитах - все это было прекрасно, неповторимо.
После нескольких первых бутылок Антони еще чувствовал себя зрителем, подчас даже неблагосклонным. Потом, раз за разом возвращаясь к багряному стакану, он как бы погрузился в совсем иную атмосферу. Он достиг восторга, теплоты, восхитительной легкости и полного единства с безупречным миром. Он знал: так оно все и есть на самом деле, просто трезвый взгляд этого не видит. Мир перед Антони стал четче и как бы больше. Предметы были обрамлены в янтарь, а то, что дальше, стало еще запредельнее, омытое золотоносным светом. Ни с кем ему не было так легко, как с этими людьми во дворе. Все они, до сегодняшнего дня незнакомые, его друзья. Вселенная бестревожна. Его допустили в райское братство.
Это все вино, солнце и виноград. Солнце? Антони поднял голову и посмотрел на солнце сквозь виноградные листья. Свет и тень в виноградной беседке плавно колыхались, и Антони понял, где он на дне озера, воздушного озера. Конечно! Он вспомнил. Такой свет был под платаном, где он впервые очнулся к жизни. Никто не помнит первородный мрак. В памяти ожила та полная, простая, безусловная радость. Свет, тепло и радость вошли в его плоть и кровь, они и сейчас там. Они всегда будут с ним. Они - это он. Как лицо на миниатюре, его лицо! Он загукал по-младенчески, зашевелил руками, ногами, удивляясь и радуясь их движениям. Он думал; он грезил.
