Еще в девяностые годы местные рестораторы затвердили себе, что пожилые люди платят как взрослые, а еду поглощают как дети. Вот почему в жаргоне отдаленных от нас поколений – «наших маленьких и пожилых гостей» – мы находим странные и безвкусные, как впрочем и невинные, скрещивания образов и понятий: «Пумукль»[82] (колбаса), «Снегурочка» (цыпленок), «Винету» (шницель), «Дональд Дак» (как правило это не утка) и тому подобное. Чтоб им еще раз пересмотреть все эти фильмы! В ресторанах с более чутким отношением к клиентам по крайней мере научились отделять детей и, как в гетто, «блюда для старших» предлагают отдельно, не используя странные для слуха и рассчитанные на пожилую целевую группу описания типа «Палачинки[83] Хайнца Конрадса[84]», «Антрекот Франца Антеля[85]» или «Голубцы Альфреда Бёма[86]». Насколько проще все бы стало, если бы владельцы ресторанов перешли на «маленькие порции» для людей того возраста, для которого большие порции уже слишком велики! Тогда для старичков, яркая молодость которых пришлась на бодрые 90-е, возможно, уже не нужно было придумывать инфантильные названия блюд, и они наконец «повзрослели» бы в глазах рестораторов.
Дети смеются в среднем четыреста раз на дню, в ста пятидесяти случаях они готовы рассмеяться, но радостное возбуждение не переходит в (слышимый) смех. У взрослых события будничной жизни вызывают гордые пятнадцать беззвучных усмешек, и в среднем по шесть раз они смеются по-настоящему.
Смеяться можно и через не хочу. С моим школьным товарищем Хиршлем Робертом, когда он был мальчишкой, приключилась веселая и в то же время неприятная история, из-за которой он на какой-то период даже отвернулся от Бога. Случилось это во время святой мессы, когда священник поднял облатку и произнес: «Сие есть Тело Мое». На что, как будто специально в подтверждение, из-под соседки Хиршля с резким шумом высвободились газы, всем знакомые по запаху. Пастырь в смущении остановился, а прихожане стыдливо усмехались. Бедняга Хиршль! Все следующие воскресные службы его вопреки самым благим намерениям еще во время проповеди скручивало от смеха. При словах: «Приимите, ядите…» он от смеха краснел и валился под скамью, а потом – «… сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое» – повторялось одно и то же: его прорывало. На пятое воскресенье он вылетел из церкви. Сегодня, как говорят, он работает врачом в клинике «Милосердные братья» и специализируется на спазмах желудка. Но это на самом деле лишь слухи. Как бы то ни было, он вырос и смеется не больше пятнадцати раз в день.
