Сморщив лоб, Флоранс пыталась понять. Люди в ресторане притихли. Рене уже понял все. Истина, как острая струя, пронзила его мозг.
«Дело это может получить большой резонанс, поскольку есть основания предполагать, что жертвой стало хорошо известное в мире журналистики лицо…»
Рене покрылся потом. Флоранс с мертвенно-бледным лицом повернулась к нему.
— Он хочет сказать?..
— Да.
Взял ее руку и сильно сжал.
— Фло… Прошу тебя… Держись… Никто не должен догадаться…
Какое-то время они сидели не двигаясь, с искаженными лицами, перед кусками рыбы, медленно застывавшими в соусе. Мир потерял реальность, шумы доносились откуда-то издалека. Где-то играла музыка, говорившая о любви. Они тупо смотрели на свои белые сплетенные руки, лежавшие на столе, как посторонние предметы из мрамора.
— Значит… он там?.. — произнесла Флоранс чужим голосом.
— Да.
Подошла заинтригованная официантка.
— Мадам плохо себя чувствует, — сказал Рене. — Пожалуйста, отмените заказ и подайте два кофе… на террасе.
Рене немного помолчал, затем вернулся к разговору:
— Фло… Ты можешь передвигаться?
— Попробую.
Он поднялся и помог ей встать.
— Пошли… Главное — не плачь. На нас смотрят.
Негнущимися ногами, как люди, выпившие лишнего, но старающиеся сохранить достоинство, они пересекли зал. Рене провел Флоранс по террасе и усадил за столиком в тени.
— Понимаю, как все произошло, — сказал он. — Твоего мужа убили незадолго до того, как я вошел в гараж. Мой приход помешал убийце. Ему надо было спрятать тело, рядом стояла моя машина, и он засунул его в багажник.
— Он там с самого утра? — Она подавила рыдание. — Бедный Поль! — пробормотала она.
— Пожалеть надо нас, — заметил он.
Неистово трещали цикады. Тени на асфальте казались нарисованными. Жара делала невыносимой саму мысль о смерти. Официантка принесла кофе.
— Мадам лучше?
— Да, спасибо, — ответил Рене, — дайте счет.
Она отошла, и у нее под ногами заскрипел гравий. Это тоже причиняло боль, как серо-голубое небо над ними, как мухи, кружившиеся над кусками сахара. Все вокруг вызывало страдание.
— Я не смогу больше сидеть в этой машине, — проговорила Флоранс.
— И все же…
— Давай сообщим в полицию.
— Не теряй головы. Или ты хочешь сегодня же вече ром оказаться в тюрьме?
— Что же делать?
— Ехать дальше… Найти место, где мы сможем его…
В ту же секунду его потрясла мысль о скрюченном в багажнике трупе. Она показалась невыносимой. Это выше его сил.
— Фло, надо что-то делать, — сказал он.
Но и сам он сидел не шевелясь, у него не было желания двигаться, бороться с охватившей его паникой.
