Клод посмотрел на Мориса и ухмыльнулся.
— Да, — сказал он. — Точно. Что-нибудь да произойдет.
Морис тоже улыбнулся, будто замечание содержало скрытый смысл.
— Пятнадцать франков, — объявил служащий. — Протру ветровое стекло. Его надо почистить. Вы тоже едете в Довиль? Будь у меня время, я бы поехал в Овернь. В Довиле слишком суматошно. Хотя в вашем возрасте как раз и развлекаться.
— Да, развлечься мы любим, — сказал Клод и прыснул со смеху.
— Счастливого пути, — пожелал заправщик. «Ситроен» тронулся с места. При выезде на шоссе Клод остановился. Машины проносились на полной скорости, воздушная волна качнула малолитражку.
— Осторожнее! — сказал Морис. — Не время нарываться на неприятности.
Они воспользовались просветом и мягко влились в поток.
В темноте пустынного здания свет поднимающегося лифта отбрасывал на лестничные площадки и стены таинственные причудливые тени. На пятом этаже Жерсен резко распахнул решетчатые двери и вышел, опередив жену. Одной рукой он развязал галстук, другой рылся в кармане.
— Идиоты! — продолжил он начатый разговор. — Да за такую глупость судить надо.
Флоранс пожала плечами.
— С тобой невозможно разговаривать.
Он наконец нашел английский ключ и стал нащупывать замочную скважину.
— Черт подери эту минутку.[1] Ничего не разберешь.
— Дай мне ключ.
Она открыла дверь и зажгла свет в прихожей.
— Они получают свою революцию, — не унимался он. — Я их предупреждал.
Флоранс скинула туфли и по привычке посмотрелась в высокое зеркало, обрамленное живой зеленью.
— Я с тобой больше никуда не пойду, — сказала она, поправляя прическу. — Довольно. Ты во всем видишь политику. Жеро не имел в виду тебя. Он говорил в общем.
Жерсен сдернул галстук.
— Они могли бы не приглашать его. Коммуняка какой-то!
Она села и стала массировать ноги.
— Бедняжка. Тебе повсюду мерещатся коммунисты.
— О! Мне много чего о нем известно.
Он направился на кухню, и оттуда послышался звон бокалов и бутылок.
— Ты слишком много обо всех знаешь, — устало пробормотала она.
— Что? Ты, может, мне не веришь? — крикнул он из коридора. — Этот тип начинал в желтой газетенке в Сент-Этьенне.
Голос его приблизился, и он появился с бокалом в руке.
— Он специализировался на стариках. Клянусь, он их просто охмурял. В конце концов стал секретарем Лиги в защиту интересов людей преклонного возраста.
— Я тоже хочу выпить, — сказала Флоранс. — Мог бы и мне принести.
— Потом он начал издавать газету. И естественно, с волками жить…
