И уж конечно, человека, прожившего на Плоскости много лет, гонит на вершину холма отнюдь не поиск горизонта.
— Нашел, — радостно возвестил, спустившись к подножию, тот мужчина, что помоложе. — Общее направление — вот. — Он указал рукой. — Дорога плохая, зато не так уж далеко, авось часов через десять дойдем…
— Через десять? — взвизгнула женщина. — Чего-о? Через ско-олько? Через десять??!
— Сдохнем, — констатировал мальчик, облизнув сухие губы, и засмеялся неизвестно над чем. — Во попали…
— Заткнись, Борька! — рыкнул на него тот мужчина, что постарше, кряжистый и ширококостный. Набычившись, начал надвигаться на молодого: — Чё, правда, что ли? Ты чё, блин, вчера говорил? Тебя для чего в проводники взяли? Ты, чмо, кого наколоть хочешь? О двух часах говорил, нет? Не слышу!
— Говорил о двух-трех часах пути, — уточнил проводник. — Только не до цели, а до ближайшего оазиса. Но ошибался. Точнее, обстановка изменилась. Теперь крюк к оазису делать не станем, пойдем прямо.
— Я тебе, козел, такой крюк щас устрою… По кругу водишь, кидала? Лишних бабок слупить с нас хочешь? А вот этого не нюхал?
Кулак был под стать хозяину — большой, крепкокостный, обильно и туго обтянутый плотью. Быков глушить таким инструментом…
— Хочешь ударить? — с любопытством осведомился проводник, отступая все же на полшага. — Или хочешь получить объяснения?
— На хрен мне твои объяснения… Ты к воде давай веди!
Пожав плечами — а я, мол, куда веду? — проводник повернулся и потопал прочь. Вслед ему потянулись и остальные.
Воздух был сух и горяч, сверху ощутимо припекало, но солнца, конечно, не было. Проводник отметил про себя, что еще не забыл, какое оно на вид, солнце. Яркий — невозможно смотреть — диск в знойный июльский полдень. Не диск даже, а нестерпимый сгусток пламени, огненная каракатица, и только когда отведешь взгляд и невольно зажмуришься, перед глазами долго пылает именно диск, а не что-то иное. На закате — нарядный красный блин ненормальных размеров. А зимой оно маленькое и желтое, висит низко и почти не греет. А ночью его нет. Зато ночью бывает луна и эти… созвездия. Большая Медведица. Малая Медведица. Орион. Телец. Кассиопея. Их очертания он еще помнил, не зная зачем. А впрочем, почему бы и нет? Груз воспоминаний ничего не весит и плеч не оттянет.
Белый песок шуршал под кроссовками. В очередной низине он сменился растрескавшейся серой глиной — здесь когда-то была вода. Очень давно. А ничего с тех пор не изменилось, такыр не занесло песком, разве что колодец, выкопанный каким-то бедолагой, теперь уже, наверное, совсем осыпался. Вон они видны, отвалы. И еще долго будут служить ориентиром, а воды нет как нет…
