И вот эту небывалую розу он снова скрестил с алой. Мичурин рассчитывал, что у гибрида голубой оттенок проступит более явственно, чем у сиреневой, выведенной им до этого. И верно. После скрещивания получилась роза настоящего сиреневого цвета. Но Мичурин не успокоился, хотя и это было уже настоящей победой. Он работал, пока не вывел розы, которые вполне можно было назвать голубыми.
В его саду расцвели цветы, каких никто в мире никогда не видел и даже не ожидал увидеть.
И в разговоре можно услышать, да и в книгах прочесть выражение: щеки, как маков цвет.
Может быть, в старину это сравнение и давало представление о каком-то определенном цвете — цвете мака. Но сейчас эти цветы стали пестрыми, получили самые неожиданные окраски. И кто скажет, о каком цвете щек говорят, сравнивая их с маками, — о белом, бледно-оранжевом, черно-красном с серебряной полоской или голубом?
Может последовать вопрос:
— А разве есть голубые маки?
Есть. В том-то и дело, что есть. Вывел их американский селекционер Лютер Бербанк. Мак же в естественном виде никогда голубым не был. Да и не слышно было, чтобы до Бербанка кто-нибудь «перекрасил» маки в цвет незабудок… А он сделал это. Впрочем, это довольно длинная история.
Около 1880 года один английский любитель цветов шел через поле обычных диких маков. И случайно увидел один-единственный цветок, имевший узкий белый ободок. Первым желанием было сорвать редкий цветок и показать знакомым. Но он оставил необычный мак расти, только отметил лоскутом, оторванным от носового платка. Так и отцвел мак в белом галстучке.
А как только в коробочках диких маков затарахтели семена — цветовод отыскал отмеченный стебелек и сломил коробочку.
Из высеянных семян взошло почти 200 растений. Но когда они зацвели, только четыре имели белые ободки на лепестках. С них опять собрали семена, снова высеяли их и снова собрали с тех, у которых белые полоски несколько увеличились.
Отбор шел до тех пор, пока среди бледно-розовых лепестков мака с белыми пятнами и полосками не был обнаружен один совершенно белый. Потомки этого мака получили свое собственное имя — «ширли».
Наверное, один только Лютер Бербанк не пришел в бурный восторг от нового сорта цветов — его разочаровало удивительное однообразие маков «ширли». И он решил улучшить этот сорт.
Несколько лет труда затратил Бербанк, чтобы цветы мака приобрели лепестки тонкие, как папиросная бумага. Кроме нежных оттенков красного и розового цвета (если они не были чисто белыми), лепестки имели красивую гофрировку, что резко отличало их от первоначального сорта.
