Когда между ними оставалось всего несколько шагов, он неожиданно вскинул голову, и ее поразила синева его глаз. Она всегда думала, что таких синих глаз просто не бывает, а все его фотографии в журналах наверняка обработаны. Но теперь они прожигали насквозь даже из-под козырька бейсболки, и Элли едва не ахнула, когда он вскользь мазнул по ней взглядом, прежде чем остановить его на вывеске над их магазином.
Непонятно откуда у нее вдруг возникла поразительно четкая мысль: ему грустно. Она и сама не могла бы объяснить, с чего это взяла, но ее охватила внезапная уверенность в том, что это так. Под всем остальным – неожиданной нервозностью, едва уловимой напряженностью, легкой настороженностью – скрывалась печаль, такая глубокая, что Элли была поражена. Она таилась в его глазах, которые были намного старше остального лица, сквозила в привычно отрешенном взгляде.
Она, разумеется, читала о нем. Ей смутно помнилось, что он вроде бы не относился к числу знаменитостей, которые не вылезают из реабилитационных клиник. У него не было ни финансовых затруднений, ни проблем с родителями. Его миновала судьба несчастных, лишенных детства детей-звездочек. Его звезда зажглась на голливудском небосклоне всего пару лет назад. Элли слышала, что на свой шестнадцатый день рождения он вывез всю съемочную группу, работавшую над его прошлой картиной, в Швейцарию, покататься на горных лыжах. Кроме того, ему приписывали романы с несколькими самыми популярными молодыми актрисами в Голливуде.
У Грэма Ларкина попросту не было причин для грусти.
И все-таки Элли была уверена, что ему грустно.
Перед входом в «Карамельную крошку» он остановился, словно не решаясь принять какое-то решение. К изумлению Элли, его взгляд снова упал на нее, и она машинально улыбнулась. Но он лишь продолжал смотреть на нее с отсутствующим видом из-под надвинутого на лоб козырька бейсболки, и улыбка сползла с ее лица.
Он расправил плечи и взялся за ручку двери, и Элли сквозь стекло витрины встретилась взглядом с Квинн. Та с совершенно обалдевшим видом что-то произнесла – что именно, Элли не разобрала – и снова как завороженная уставилась на дверь. Звякнул колокольчик, и Грэм Ларкин вошел в зал.
Лишь тогда, точно из воздуха, появились фотографы, шесть человек с черными бандурами камер и сумками на плечах. Они немедленно прилипли к витрине и лихорадочно защелкали затворами, делая снимок за снимком. Грэм за стеклом даже не обернулся.
