– Тогда не сочтите за труд – отблагодарите скрипача материально.
Голос оказался очень чистым, не утратившим звонкость юности.
«Пионерка и революционерка», – утвердился Илья в собственных выводах, оценивающе оглядев «скрипача», а затем и футляр, где было очень не густо.
– Во сколько же скрипач оценивает свой труд?
– Сколько сможете. Но лучше… пять тысяч. Если не жалко.
– Однако… – Илья чуть сузил глаза и замолчал.
Легкое чувство разочарования удивило его самого. Пять тысяч, как-то… слишком меркантильно. Не секрет – в этом мире все хотят денег. И даже маленькие девочки озвучивают точные цены. Так устроена жизнь.
Тем не менее, все равно очень жаль, что и это крошечное необычное явление у стен бизнес-центра свелось к такому банальному финалу. К пяти тысячам. Лучше бы она была революционеркой.
– Мне не жалко, – сказал Илья. – И я заплачу. Если вы докажите мне, что ваша игра стоит пяти тысяч.
– И как я должна доказывать? – у девушки были красные щеки, но это, скорее всего, от мороза. А по глазам читалось, что она не собирается сдаваться. – Какие вы принимаете аргументы?
Он пожал плечами:
– У меня есть пять тысяч. У вас – желание их получить.
Илья понимал, что устраивает ей испытание. А зачем и для чего – не знал сам. Было бы правильней просто уйти, потому что действительно пора, потому что дела, технический паспорт по жилому комплексу и какие-то проблемы с ним. Но он стоял на холодном ветру и ждал, что будет дальше.
Девушка смерила Илью взглядом, как показалось, презрительным, и запальчиво ответила:
– Не настолько. Музыка – не рынок. Хотите – слушайте так. Бесплатно.
«Все же бунтарка», – подумал он с какой-то внутренней радостью.
Скрипачка положила инструмент на плечо, но прежде чем коснуться смычком струн вдруг подняла голову и громко провозгласила:
– Антонио Вивальди. Времена года. Шторм. Исполняется для господина из первого ряда – в черном пальто, с пятью тысячами и без сердца.
Это был вызов.
Больше она на него не глядела. Музыка была такой же порывистой и сильной, как ветер. В какой-то момент показалось, что даже снежные хлопья стали кружить, повинуясь задаваемому девушкой ритму. Это был не шторм. Это начиналась самая настоящая ноябрьская метель. Резкая, злая, стремительная и обиженная.
Люди за спиной сменились. А он все еще стоял. И слушал. И чуть улыбнулся в самом конце, когда девушка в последний момент успела ухватить почти слетевшую с макушки шапку.
После этого Илья молча достал из внутреннего кармана пальто портмоне, раскрыл его, вынул купюру в пять тысяч и протянул скрипачке.
