Сейчас на нем не было его излюбленной рубашки. Он нарядился во все черное, а лыжную маску стянул на макушку. Я увидел его лицо, и в ту минуту я мог расцеловать его.
– Выходите!
Воцарился хаос. Преисподняя. Мигали аварийные лампы, выхватывая из мрака заключенных. Они дрались в стремлении первыми выскочить наружу. Охранники размахивали дубинками и стреляли в толпу. Тела валялись в коридорах, кровавые пятна запятнали линолеум.
А я имел представление о том, что в подвале, возле прачечной, есть служебный вход. Когда я добрался до первого этажа, в здание, выпучив глаза, хлынули копы в экипировке для подавления уличных беспорядков. Я видел, как в пяти футах от меня какая-то женщина в больничном платье и шлепанцах ударила полицейского в горло пишущей ручкой. И я подумал: «Помоги ей Бог».
А чего стыдиться?
Раздался хлопок, шипение, что-то срикошетило и полетело вдоль стены. А потом у меня стало жечь глаза и горло. Значит, они применили слезоточивый газ, и если я не выберусь отсюда немедленно, то мне крышка. Я ринулся к выгрузной трубе прачечной, стараясь дышать сквозь грязный рукав. Я отталкивал людей, не заботясь о них.
Вы поймите – я думал не только о себе. Я думал о ней.
Я рисковал, но не имел выбора. Я заполз в трубу, узкую, как гроб, и рухнул в нее. Последовали четыре секунды свободного падения.
Потом я очутился внизу. Приземлился на груду простыней и наволочек, провонявших потом, кровью и еще чем-то. Теперь-то я находился в безопасности и ничего не сломал. Дряхлые стиральные машины были выключены. Помещение отсырело, как громадный язык, – в прачечных всегда так.
Я еще слышал крики и выстрелы сверху, усиленные и искаженные. Прямо конец света.
Но я ошибся. До этого момента далеко.
Завернув за угол, я осмотрелся по сторонам. На служебном входе установили сигнализацию, но персонал отключал ее, чтобы курить, не поднимаясь наверх.
Итак, наружу и быстро к Презампскот-ривер.
Для меня мир только начинался.
Что я люблю в ней?
Дайте попробую сосчитать.
Ее веснушки на носу, похожие на легкие тени. Привычку в задумчивости прикусывать нижнюю губу. Хвост, раскачивающийся при ходьбе. То, как она бежит, – она рождена для скорости. То, как идеально плотно она прижимается к моей груди. Ее запах и прикосновение губ, теплую кожу и лукавую улыбку.
Люблю, как она сочиняет слова при игре в скрабл. Тамуза (тайная музыка). Кафеда (еда из кафетерия). Квяк (звук, который издают утята). Однажды она прошлась так по алфавиту. Я хохотал до колик, и у меня содовая полилась из носа.
