— Воздушные змеи! — воскликнула Армандра, подтверждая мою догадку. — Змеи в виде летучих мышей, которых несет в воздухе дыхание моего отца. А на этих змеях летят люди.
— Люди на воздушных змеях? — ахнул я. — Но ведь это может значить только одно — он хочет высадить их…
— На нашей крыше, — закончила фразу Армандра. Ее глаза вдруг широко раскрылись.
— Хэнк, мне кажется, что для Трейси и Джимми было бы лучше прийти сюда, а не лезть на крышу!
— Господи! — прошептал я и без малейшего раздумья шагнул к отверстию тоннеля.
— Хэнк, постой! — крикнула мне вслед Армандра.
Я приостановился и повернулся к ней.
— Я должен увести их с крыши, чтобы они не пострадали.
— Если ты пойдешь туда, — чуть слышно проговорила она, — тебе придется драться. Ты же видишь, змеи с воинами отца все ближе. А если ты ввяжешься в сражение… — Она с силой тряхнула головой, как будто пыталась отогнать мрачные образы, оставшиеся от ночного кошмара. — Мне никак нельзя потерять тебя теперь, мужчина с Земли…
— Армандра, там моя сестра и мои друзья, — ответил я. — У меня просто нет выбора. Если я им не помогу, то никогда не смогу простить себе этого. — И, не теряя времени на дальнейшие споры, я выбежал с балкона. Но прежде чем я успел закрыть свое сознание, Армандра мысленно крикнула мне вслед:
«Хэнк! Хэнк! Не забудь про наш договор!»
Я помнил, что путь на крышу плато займет у меня две, от силы три минуты — пробежать по галерее с окнами, выходящими на равнину, и подняться по длинной лестнице. Промчавшись по коридору и взлетев по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, я оказался наверху и сразу понял дьявольскую хитрость Итаквы.
Он отлично знал, где самое слабое место обороны плато — его крыша, где постоянно пребывала лишь горстка людей, по большей части не воинов, ведущих наблюдение за лежавшей внизу просторной равниной. Впрочем, я был полностью уверен в том, что, сколько бы змеев с людьми ни посадил на плато Итаква, какой бы численный перевес ни получили нападающие, наблюдатели на крыше будут драться до конца.
На плоскую, но изобилующую невысокими нагромождениями скал крышу горного массива — собственно плато — вело лишь четыре лестницы, в серое небо Бореи смотрели только четыре выхода изнутри. Все четыре отстояли довольно далеко один от другого, и никак, кроме как через эти ходы, приникнуть внутрь было невозможно. Что, если Трейси и остальных отрежут от спасительных лазеек? Эта и еще какие-то подобные мысли занимали меня, пока я преодолевал последние ступеньки. И хотя, покинув Армандру, я остановился, переводя дух, под открытым небом, где пронизывающий ветер гулял по скользким камням и наносил им страшные удары, менее чем через три минуты, которые я отвел себе на эту дорогу, мне показалось, что миновали по меньшей мере полчаса.
