– Я просила?
– Ты не будешь счастлива вдали от него!
– А это еще посмотрим!
– Ниэла!
Никто из нас не уступал в упрямстве друг другу. Едва не сталкиваясь носами, мы рьяно доказывали собственную правоту. И все равно каждый остался при своем мнении.
– Позволь мне самой решить, как и каким образом поступать, – скрипнула зубами. – И не смей ему о чем-нибудь проболтаться. Уяснил?
Над ухом раздалось недовольное сопение фамильяра.
– Это приказ?
– Пусть так, – никогда еще я не позволяла себе такого нарочито холодного тона. Властного и пренебрежительного, как у тетушки. Все же яблоко от яблоньки… – Это приказ.
– Не смею ослушаться, госпожа.
Мышь точно превратился в ледяную глыбу. Его застывшая в безразличии мордочка неприятно царапнула меня, взывая к совести.
И хоть фамильяр вслух не высказал и тени недовольства, остро чувствовалось – обиделся.
Испокон веков ведьма и фамильяр, точно голова и шея. Одно целое. Сплоченное. Неделимое. Как магия и нити, по которым она всегда течет.
Между нами с Букой всегда царило взаимопонимание, со временем переросшее в дружбу. Оставалось надеяться, что своим упрямством сейчас я не разрушила все хорошее. Не оттолкнула единственное существо целью жизни которого всегда было мое благополучие в той или иной мере.
– Пора подкрепиться и отправляться в путь, – от голоса Лукаса, прозвучавшего неожиданно близко, я вздрогнула.
Колдун казался непривычно хмурым. Не то чтобы он ранее напоминал мне эдакого весельчака. Но золотистые искорки во взгляде, когда он смотрел на меня, исчезли. И мне совершенно не понравилось чувство вины, точно я совершила грубую ошибку.
ГЛАВА 4
Я прекрасно догадалась о причине его испорченного настроения. И эта мысль отчего-то обожгла сердце огнем. Как много он слышал? Что теперь?
– Лукас, – не зная, от чего именно робею, прикусила нижнюю губу. Мысли не складывались в слова.
– Все пряности собрала? – перебил он и, дождавшись моего слабого кивка, отвернулся. – Тогда поспеши. Мы и так здесь задержались.
Рыба оказалась изумительной на вкус. И даже без трав, которые я конечно не собрала, не казалась пресной. Но угрюмое молчание моих спутников возле костра угнетало. И завтрак не радовал, и солнечный день, редкий гость поздней осени, тоже. Рьяну колдун так и не выпустил для воплощения и на меня старался не смотреть, все больше отмалчивался. Несколько раз я пыталась завести разговор, но он как-то сам собой сникал. Так как вину за собой даже мысленно упрямо отрицала, я тоже замолкла, собираясь в дорогу. Вот тебе и доброе утречко, ведьма!
