Вблизи, в роще выстроен домик, в котором живет какая-то глухая старушка, продающая виды, описания и модели памятника. Вероятно, чтобы не подрывать её торговли, тут же, на дереве, прибита доска с лаконическою надписью: Die photographische Aufnahme des National-Denkmals ist verboten (фотографирование национального памятника воспрещается).
Кругом — весьма живописный и обширный лес с разными затейливыми постройками: обелиском, искусственными развалинами, подземным ходом и т. п. Погода стояла чудная, воздух ароматический, молодые голландцы восхищались всеми немецкими выдумками, как дети… Только по прошествии нескольких часов я распрощался с моими случайными спутниками и спустился по зубчатой дороге вниз, прямо к пароходной пристани. Тут оказалось, что обратный пароход давно ушел, и единственным средством сегодня же добраться до Кёльна оставалось переплыть на другую сторону Рейна и возвращаться по левому берегу, где тоже имеется железная дорога. Между Рюдесгеймом и противолежащим городком Бингеном существует особое пароходное сообщение каждые два часа (среди лета — чаще), но я и тут опоздал, так что был принужден или ждать около двух часов, или искать лодочника. В это время какая-то лодка только что отчалила от берега; я стал звать, и лодочник вернулся, но пассажиры в лодке были недовольны потерей времени, и мне удалось их успокоить только обещанием заплатить за перевоз всех нас.
Пообедав в Бингене, в прелестном ресторане на самом берегу Рейна, я немедленно сел в поезд и через Кобленц и Бонн благополучно вернулся в Кёльн; но тут, уже ночью, случилось со мною довольно неприятное приключение. Зная, что гостиница находится недалеко от воксала, и надеясь на память, я пошел пешком, несмотря на моросивший мелкий дождик. Однако вскоре пришлось убедиться, что я сбился с пути и попал в такие кварталы Кёльна, где улицы оказались пустынными и слабо освещенными; дождь между тем усилился. Весьма редко попадавшиеся мне прохожие, к которым я обращался с вопросом, как пройти в Disch Hotel, отзывались незнанием, а улицы я и сам не мог назвать. Только на другой уже день я узнал, что нужно было спрашивать не Disch Hotel, а Hotel Disch; таковы странности немецкой речи. Блуждая по узким и кривым закоулкам и промокши буквально до последней нитки, я наконец повстречал почтальона, который оказался понятливым, объяснил мне дорогу, но заявил, что идти довольно далеко. Боясь вновь заблудиться, я начал уговаривать почтальона проводить меня до гостиницы и обещал его вознаградить, но тот, вероятно, не доверяя, стал отговариваться спешным делом и хотел уже бежать от меня. Опасаясь за себя, я стиснул плечи почтальона и объявил, что не выпущу его, пока он не приведет меня к гостинице. Сперва почтальон сопротивлялся, но потом смирился, и мы через полчаса благополучно добрались до места, после чего я с удовольствием расположился спать, крайне измученный продолжительным путешествием с раннего утра до поздней ночи.
