Еще одну особенность мусульманского права отметил И. П. Петрушевский: шариат обязывает жену повиноваться мужу, но власть мужа распространяется только на личность жены, а не на ее имущество. В этом состоит существенное отличие шариата от европейского феодального и — позднее — буржуазного права.
Наконец, еще одно замечание о генетической близости шариата и родо-племенных обычаев. Мусульманка, по шариату, не имеет права выйти замуж за иноверца.
В то же время мусульманин может жениться на христианке или иудейке. Эта религиозная эндогамия в отношении женщин, как и религиозная гипергамия в отношении мужчин, полностью соответствует племенной эндогамии и гипергамии. В своем конечном развитии ислам стал религией феодального общества многих стран Азии и Африки. Однако феодализм в этих странах имел целый ряд специфических особенностей по сравнению с феодализмом в Европе. На Востоке, в частности, очень долго сосуществовали раннефеодальные, патриархально-феодальные и даже патриархальные отношения. Последние — родо-племенные у кочевников и общинные у земледельцев — порождали тенденцию к сохранению эгалитаристских сторон ислама, как бы направленных на «гуманизацию» феодализма, прикрытие и даже смягчение наиболее жестких форм эксплуатации.
Некоторые мусульманские идеологи «левого» направления пытаются даже доказать социалистическую сущность ислама, исходя из этих элементов эгалитаризма, связанных с патриархальным укладом и племенным «демократизмом». Свои утверждения они подкрепляют ссылками на такие постулаты ислама, как равенство мусульман перед Аллахом (мусават), социальная справедливость (адалят), выборность главы религиозной общины (имамат), благотворительный налог (закят), доброхотная милостыня (садака), общая собственность мусульманской общины (вакф или вакуф), запрет ростовщических процентов — «лихвы» (риба) и даже государственно-феодальная собственность на землю.
В чем сущность этих элементов эгалитаризма, социалистические они или псевдосоциалистические? А главное — могут ли они изменить характер феодального или буржуазного общества?
Взять, к примеру, вопрос о земельной собственности. Хотя общинная собственность на землю, характерная для кочевников и ирригаторов, препятствовала развитию частнофеодального землевладения, она не смогла остановить наступление феодализма, а лишь придала ему «восточную» специфику. Общинная собственность трансформировалась в государственную, точнее — в государственно-феодальную. Верховным собственником-сувереном всех земель страны был монарх. Государство стало выступать как единый гигант-помещик. И богословам было нетрудно найти соответствующую аргументацию: ведь в Коране есть весьма определенное высказывание: «...земля принадлежит Аллаху: Он дает ее в наследиекому пожелает из Своих рабов...» (7:125). Это обстоятельство свело на нет формальный принцип общности земли — землей распоряжались по своему усмотрению духовные и светские правители: халифы и имамы, султаны и шахи. В шариате появились специальные запреты против присвоения чужих земель, кодифицировалось наследственное право. В положениях об аренде земли были разграничены права арендатора и владельца земельного участка. Короче, коллективная собственность на землю оказалась на деле фиктивной. Кстати, в отношении пастбищ у кочевников это давно доказали этнографы. Так, у арабов пастбища считались коллективным владением племени, однако право вождя распоряжаться ими по своему усмотрению превращало общинные права в фикцию и по существу не отличалось от права феодала-землевладельца. Да и наибольшую выгоду от коллективного пользования пастбищем получал, естественно, тот, у кого было больше скота. Скот же находился, согласно положениям и адата и шариата, в частной собственности. Иными словами, якобы общинная собственность на землю, в том числе и на пастбища, лишь маскировала экономическое неравенство.
