– Мой лорд Эннобар, – обратилась она к королю. – Моя миледи Блейр. У меня есть для вас один дивный горный цветок – Серебряное горлышко, чей голос заставляет забывать о тревогах и страстях человеческих.
Заявление вызвало всеобщее любопытство. У королевы глаза так и засияли: она очень любила всякие редкие диковинки. Миледи Воронов сделала знак Маргарет, стоявшей у стены, и та подтолкнула вперед бледную от волнения Эйнли, одетую в простое платье из голубого льна и с простой прической, украшенной голубыми же лентами.
Эйнли судорожно сглотнула, стараясь смотреть куда-то между королем и королевой. От волнения у нее все плыло перед глазами, и лица виделись смутно. Она набрала в легкие воздуха и запела, прикрыв глаза.
В Зале Пиров свод и стены давали идеальную акустику. Отраженный от стен сильный, чистый, глубокий голос поднимался вверх. Казалось, от него вибрировали кубки, кувшины, сердца и души. Сначала Эйнли немного не вытягивала, но потом выправилась, закрыла глаза, сосредоточилась, и голос ее полился полноводной вольной рекой.
Все, кто сидел за столами, заслушались. Эннобар прикрыл глаза и подпер щеку рукой. У Блейд на глаза навернулись слезы. Кто-то шумно высморкался. Слуги замирали, не донеся блюд до стола, служанки забыли о сплетнях, мужчины – о взглядах придворных красавиц. Все слушали чудную певицу, привезенную миледи Воронов. Эйнли допела и молча опустила глаза. Секунду стояла тишина, а потом зал взорвался восторгами и хлопками.
– Вот уж действительно Горный цветок, – с восхищением воскликнул Эннобар. – Миледи, вы по-прежнему умеете поразить. Очаровать, покорить… Вы совсем не изменились!
– Спасибо.
Видно было, что миледи польщена. Она отпила из кубка и милостиво кивнула замершей девушке.
– Вот, милая, возьми. – Королева Блейр протянула девушке медовый пряник, который взяла со своей тарелки.
Едва живая от волнения, Эйнли робко подошла к королеве и приняла из ее рук подарок. Ослепнув и оглохнув, она побрела куда-то назад, кланяясь и пятясь. О ней уже забыли, а кто-то и обсуждал ее, не скрывая голоса. Бедная Эйнли готова была разрыдаться. Но тут ее за подол платья схватила жесткая рука.
– Вот дуреха, – прошипела госпожа Маргарет, силком усаживая девушку рядом с собой на лавку. – Не хватало еще опозориться на глазах у королевской четы! Сиди уж тут, потом с тобой разберусь.
Эйнли села, сжимая в руке пряник, и уставилась в тарелку. Ее трясло.
– Хорошо поёшь, заслушался, – сказал вдруг знакомый голос.
