А она в кровати. Красная, растрепанная, неодетая, с листами, исписанными… Ох…
– Хотите чаю? – предложил он вдруг. И улыбнулся.
Это было так странно, что Агата растерялась. И кивнула:
– Да. Хочу.
– Я заварю. И принесу.
* * *
Барон уже вскипятил воду, когда она, переодевшись в то самое платье, спустилась на кухню.
– Вы не сердитесь на меня? – тихонько спросила у него Агата.
Он отрицательно покачал головой. Грон и Эльза посмотрели на гостью насмешливо, делая вид, что просто греются у камина. Отдыхают. Как бы не так!
– Все-таки я вами восхищаюсь, – снова улыбнулся он.
Пожалуй, в этот вечер и эту странную ночь она видела от него улыбок больше, чем за все время пребывания в его доме.
– Чувствую себя глупо, – призналась она. – Я должна быть убита горем. Моя жизнь рухнула. Но… У меня почему-то не получается. Я думаю о книге, о том, как буду договариваться с банком. О хорошем адвокате, которого надо найти и потратить на его услуги деньги, которые откуда-то надо взять… Я думаю о…
В последний момент она прикусила язык, поймав на самом его кончике фразу – «Я думаю о вас…»
Он вдруг резко обернулся. Поймал взглядом ее глаза. И… развернувшись обратно к кухонному столу, принялся священнодействовать.
Агата застыла, глядя на то, как барон насыпает расписной лопаткой чай – скрученные в жгутики белесые листья. Удивительно, но такие она видела впервые!
Он залил воду в фарфоровый стаканчик с крышечкой – и тут же вылил, ловко орудуя щипцами.
– Что вы делаете? – удивилась Агата.
– Грубо нарушаю таинство чайной церемонии, принятой в империи Чи-джо-ида. Воду вылил не на духа, мы с вами стоим. Но… Будем считать, что условия походные. Мы же не чинаро, в конце концов. Будем надеяться, что духи Рек, Гор и Ветра нас пощадят и не покарают.
– Вы были в самой таинственной империи в мире?
– Да. Несколько раз. С посольством. Но я не хотел бы говорить об этом в такой вечер. Если позволите.
– А воду зачем слили? – поспешила она сменить тему, поняв, что невольно задела что-то очень личное.
– Вам романтическую версию? Или версию здравого смысла? – улыбнулся он, наливая следующую порцию воды.
– И ту и другую, – решительно потребовала Агата, жалея, что блокнот остался наверху.
– Романтическая… там что-то про угощение духа. А прозаическая… неизвестно, какими руками собирали, кто фасовал… Продезинфицировать необходимо.
Барон вылил жидкость розовато-желтоватого цвета в плоский кувшинчик с длинной ручкой и широким «носиком».
– Это – чаша справедливости. Чтобы обоим чай достался одинаковой крепости.
